Хроники неприкаянных душ - Глен Купер Страница 40

Трава была мокрая, и они промочили ноги, пробираясь к часовне, шпиль которой ярко сиял на солнце. Уилл восхищенно разглядывал диковинное сооружение.

— Потрясающе!

Это была уменьшенная копия собора Парижской Богоматери, причем все выглядело пропорционально. Если настоящий собор вмещал шесть тысяч верующих, то часовня была рассчитана человек на двадцать. Шпиль парижского собора взмывал на высоту семьдесят пять метров, а Кантуэлл-Холла — на тринадцать с небольшим.

— Часовню построил Эдгар, — сообщила Изабелла. — Он был просто одержим.

— Эдгар Кантуэлл из письма Кальвина?

Изабелла кивнула:

— Да. Эдгар начал строительство часовни в память о своем отце почти сразу, как вернулся в Англию после учебы в Париже. Уникальный памятник архитектуры. Мы иногда позволяем туристам его осматривать, хотя в списке достопримечательностей часовня не числится. Люди как-то сами узнают.

Уилл взглянул наверх, заслонившись от солнца.

— И там на башне есть колокол?

— А как же? Бронзовая уменьшенная копия того, в который звонил Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери».

Они двинулись дальше к полю. Неожиданно Уилл остановился.

— Что? — спросила Изабелла.

— Нотр-Дам, — проговорил он и повторил, повысив голос: — Нотр-Дам. Чертовски похоже на Нострадамус. Ты полагаешь, что…

— Нострадамус! — воскликнула она. — Это же наш пророк. Нострадамус, так звали Мишеля де Нотрдама. «Высоко парит над именем пророка». Уилл, ты гений.

«Если кто и гений, так это моя жена», — подумал он.

Изабелла схватила его за руку и повела к часовне.

— Туда можно подняться? — спросил он.

— Конечно. В детстве я часто лазила на колокольню.

Изабелла толкнула плечом тяжелую деревянную дверь и ринулась к кафедре, показывая на дверцу в углу. Как в «Алисе в стране чудес».

— Через нее и наверх.

Она юркнула в узкий дверной проход так же легко, как когда-то в детстве, а вот Уиллу с его ростом и комплекцией пришлось непросто. Он снял пиджак, чтобы не порвался, и последовал по шаткой деревянной лестнице на колокольню.

— Не боишься летучих мышей? — усмехнулась Изабелла.

Висящие над их головами летучие мыши с белыми брюшками пошевелились. Несколько взлетели и начали метаться вокруг башни.

— Я их не люблю.

— А я люблю! — воскликнула Изабелла. — Они прелестные существа.

На колокольне Уилл мог стоять только пригнувшись, чтобы не упереться головой в потолок. Оттуда открывался великолепный вид на аккуратно вспаханные поля и деревенскую церковь вдалеке, но он не любовался окрестностями, а внимательно осматривал колокольню, выискивая тайник. Надавливал ладонями на скрепленные известковым раствором каменные блоки, но ни один не подавался. Изабелла ползала на четвереньках, разглядывая покрытые мышиным пометом половицы. Неожиданно она встала и начала царапать одно место каблуком.

— Тут, кажется, что-то вырезано, Уилл.

Он опустился на колени и очистил половицу. Да, там действительно вырезан цветок с пятью лепестками.

— Роза Тюдоров, — объяснила Изабелла. — Как я ее прежде не заметила.

— Потому что они тут нагадили. — Уилл показал на летучих мышей.

Половицу пошевелить не удавалось.

— Я принесу инструменты. — Изабелла скрылась на лестнице, оставив его наедине с летучими тварями.

Вернулась она быстро. Уилл осторожно вбил между половицами тонкую длинную отвертку, приподнял половицу с розой сантиметров на пять, а затем, подложив другую отвертку, резко надавил. Половица скрипнула и оказалась в его руках.

Под ней между полом и досками потолка открылось пространство примерно в тридцать сантиметров глубиной. Уиллу не хотелось засовывать туда руку, но, поморщившись, он это сделал. И сразу нащупал что-то стеклянное.

Ухватившись за край, он извлек на свет старинную бутылку из толстого темно-зеленого стекла.

Она имела форму луковицы с плоским дном и расплющенным горлышком, которое было запечатано воском. Уилл поднял бутылку, но сквозь стекло ничего не было видно. Он встряхнул бутылку. Внутри что-то слабо стукнуло.

— Там что-то есть.

— Давай же, посмотри! — воскликнула Изабелла.

Уилл сел, счистил с горлышка воск и осторожно пропихнул пробку внутрь. После чего поднял бутылку и сильно встряхнул. Ему на колени упали два листка пергамента, свернутые в рулончик. Они выглядели почти свежими, не тронутыми временем.

— Теперь твой выход! — Он протянул листки ей.

Изабелла развернула их дрожащими пальцами и быстро просмотрела. На одном было написано от руки. На другом напечатано типографской краской.

— Еще одно письмо Эдгару Кантуэллу, — прошептала она. — А это титульный лист очень старой и знаменитой книги.

— Какой?

— Пророчества Нострадамуса.