Брошенные тела - Джеффри Дивер Страница 40

— Боже, это было настолько серьезно?

— Кейт здоровенный мужчина… Не надо сильно обижаться на нее, Грэм, что она скрыла от тебя это. Ей было стыдно и неловко. Она не рассказывала практически никому.

— Она говорила мне, что он устраивал скандалы, но я не знал о побоях.

— Скандалы? Это тоже правда. Проблема заключалась в его характере. Некоторые пьют, другие играют в азартные игры. А он не умел держать себя в руках. Это страшно. Несколько раз происходило на моих глазах.

— Неконтролируемая ярость. А что случилось тогда?

— В тот вечер, когда он ее ударил? Уверена, что не понадобилось ничего серьезного, чтобы вывести его из себя. Это-то и было самым страшным. Он мог рассвирепеть, если в доме вдруг отключалось электричество перед началом матча или в магазине не оказывалось пива его любимой марки, а может, Бринн сказала ему тогда, что собирается вернуться к работе хотя бы на неполный день, как только Джоуи чуть повзрослеет. Что бы это ни было, он ударил ее ни за что ни про что.

— Я даже не предполагал такого.

— Поэтому тема домашнего насилия имеет для нее особое значение.

— Да, она часто берется за подобные дела, — согласился Грэм. — Я просто всегда думал, что то была инициатива Тома Даля. Ну, знаете, поручать эти случаи именно женщине.

— Нет, она сама вызывалась.

— И как она поступила? После того как Кейт ее ударил?

— Она не вызвала полицию, и он не попал под арест, если ты спрашиваешь об этом. Думаю, она не сделала этого ради Джоуи.

— Он когда-нибудь еще занимался рукоприкладством?

— Нет. По крайней мере, мне она ни о чем таком не рассказывала.

Бить человека, с которым тебя связывают брачные узы. Грэм просто вообразить себе такого не мог. Да, черт возьми, ударить даже постороннего, если только не в целях самообороны, — все это выходило за пределы его понимания.

Грэм невольно сопоставил новую информацию с некоторыми другими происшествиями из их прошлой жизни, припомнил какие-то фразы жены, ее поведение. Десятки раз он видел, как, проснувшись утром, она первым делом прикасалась к подбородку. Ей снились кошмары, от которых она пробуждалась со стоном и в холодном поту. Перемены в ее настроении, ее постоянная готовность защищаться.

И стремление держать все под контролем…

Он вспомнил жест ее руки, касавшейся слегка искривленной линии нижней челюсти, когда они ужинали или смотрели телевизор, сидя рядом.

Однако потом, откинувшись на спинку дивана, он сказал:

— Но ведь она не знала, что происходит у озера Мондак, пока не добралась туда. Насилие в семье могло стать причиной ее задержки. Но вызвалась ехать она не поэтому. Почему? Вот что я хотел бы знать.

— Думаю, тебе известен ответ на этот вопрос, Грэм. — Спицы снова замелькали в руках Анны, вернувшейся к своему «шерстяному конвейеру».

Они остановились и сверились с «компасом», что делали примерно через каждые пятьсот ярдов.

При этом обе вставали на колени, устанавливали бутылочку на плоскую грань и заставляли намагниченный кораблик переместиться в центр этого крошечного океана, где он своим носом указывал им северное направление. Эта самоделка была сейчас поистине спасительной для них. Бринн сама поражалась, с какой легкостью могла бы пойти не в ту сторону, будучи при этом абсолютно уверенной, что они двигаются куда надо.

— Где ты научилась делать такие штуки? — поинтересовалась Мишель, указывая на бутылочку, которую Бринн убирала в карман. — У тебя есть дети? Помогала с домашним заданием по труду?

— Нет, на курсах при полицейском управлении штата. Но у меня действительно есть сын. — Она попыталась представить одержимого скейтбордом Джоуи, терпеливо корпящим над домашним заданием. Сама идея позабавила ее.

— А сколько ему лет? — спросила Мишель с неподдельным любопытством.

— Двенадцать.

— Обожаю детей, — улыбнулась девушка. — Как его зовут?

— Джозеф.

— Библейское имя.

— Да, так и есть, хотя назвали мы его в честь дяди его отца.

— Он хороший мальчик?

— Конечно, хороший. — Но после некоторого колебания добавила: — Хотя ему и случается попадать в неприятные ситуации.

Она рассказала Мишель о вчерашнем происшествии со скейтбордом и о стычках, случавшихся в школе. Молодая женщина слушала с интересом и сочувствием. Бринн спросила:

— А у вас с мужем есть дети?

Мишель взглянула на нее и ответила:

— Еще нет. Мы с ним довольно занятые люди.

— Ты говорила, что по профессии актриса?

Застенчивая улыбка.

— Пока только на второстепенных ролях. Снимаюсь в телевизионной рекламе, играю в самодеятельном театре. Но, знаешь, меня обещали принять в «Секонд сити» [17]на курс импровизации. А еще у меня скоро прослушивание в одной гастролирующей труппе, которая ставит «Ведьму». [18]

Бринн внимательно слушала рассказ молодой женщины о проектах, в которых та собиралась участвовать, и ролях, которые хотела сыграть. Но в ее восприятии все это звучало дилетантски. Мишель металась от одного к другому, словно все еще пыталась понять, в чем ее подлинный талант. Или искала, где ей будет легче. Она совсем не удивилась, когда Мишель сообщила, что пробовала писать пьесы, но теперь ей кажется более перспективным независимое кино. Сейчас она подумывала о переезде в Лос-Анджелес, чтобы познакомиться с нужными людьми из киноиндустрии.

Потом им пришлось какое-то время идти в гору, и они замолкли, чтобы, тяжело дыша, преодолеть еще пятьсот ярдов.

Бринн ожидала, что они вот-вот выйдут на тропу «Джолиет». Та не могла проходить очень уж далеко. Однако, почти непрерывно пробираясь сквозь заросли, она совершенно потеряла представление, насколько быстро они передвигаются. Это как идти по колено в воде — прилагаемые усилия совершенно непропорциональны пройденному расстоянию.

Минут через пятнадцать они снова остановились на небольшой поляне, окруженной кустами шиповника, чтобы еще раз взглянуть на показания «компаса». Вспыхнул огонек зажигалки, и Бринн убедилась, что они на верном пути.

— Все, можешь выключать, — сказала она.

Теперь они каждый раз пережидали немного с закрытыми глазами, чтобы помочь им быстрее привыкнуть к темноте.

Внезапно откуда-то сзади донесся резкий хруст.

И громкий.

Мишель еле слышно охнула.

Женщины настороженно поднялись с колен. Бринн убрала «компас» и взялась за «копье».