Охота на князя Дракулу - Керри Манискалко Страница 4

Вскрытие трупов не очень-то подобает и мужчине, не то что девушке из хорошей семьи. Если в школе Томас лишит меня своей дружбы, я погружусь в столь глубокую пучину, что мне уже будет не выбраться из нее.

Живущая во мне порядочная светская барышня не желала этого признавать, но его флирт помогал мне держаться на плаву в море противоречивых чувств. Страсть и раздражение были огнем, а огонь был живым и наполненным силой. Огонь дышал. Горе – это трясина, чем больше сопротивляешься ему, тем глубже оно засасывает. Я бы предпочла сгореть, чем быть заживо похороненной. Хотя при одной лишь мысли о том, чтобы оказаться с Томасом в компрометирующей ситуации, щеки мои вспыхнули.

– Одри Роуз, – начал Томас, теребя обшлага своего сюртука, потом пригладил волосы – жест, совершенно чуждый моему обычно самонадеянному другу. Миссис Харви пошевелилась, но не проснулась, и я впервые пожалела об этом.

– Да? – Я выпрямилась еще сильнее; пластины моего корсета показались мне доспехом. Томас крайне редко звал меня по имени, разве что назревало нечто ужасное. Во время вскрытия, происходившего несколько месяцев назад, мы сошлись в битве разумов – тогда я считала, что выиграла ее, но теперь уже не была в этом уверена, – и я позволила ему называть меня по фамилии. Он, со своей стороны, дозволил мне то же самое, и иногда я немного жалела об этом, когда он обращался ко мне «Уодсворт» при посторонних. – Что такое?

Томас несколько раз глубоко вздохнул. Я сосредоточила внимание на его прекрасно пошитом костюме. Он хорошо оделся по случаю нашего прибытия на место. Темно-синий костюм был скроен точно по фигуре: всякий задержал бы на нем взгляд и восхитился как самим костюмом, так и его владельцем. Я потянулась было к пуговицам, но вовремя спохватилась.

– Я кое-что должен сказать тебе, – произнес Томас, поерзав на сиденье. – Я… мне кажется, справедливо будет поставить тебя в известность до того, как мы прибудем на место.

Он снова стукнулся коленом об деревянную панель и заколебался. Возможно, он уже осознал, что дружба со мной в школе станет для него проблемой. Я собралась с силами и приготовилась к тому, что сейчас нить, связывавшая меня с душевным здоровьем, оборвется. Что ж, я не стану просить его не бросать меня. Даже если это меня убьет. Я сосредоточилась на дыхании, считая секунды между вдохом и выдохом.

Бабушка утверждала, что на могилах всех Уодсвортов следовало бы высечь одну и ту же фразу: «Знаменитый упрямством». Что ж, не стану с этим спорить. Я вскинула голову. Перестук колес теперь совпадал с учащенным биением моего сердца, и по жилам растекался адреналин. Я несколько раз сглотнула. Если он еще помедлит, как бы меня не стошнило прямо на него и его прекрасный костюм.

– Уодсворт. Я уверен, что вы… возможно, мне следовало бы… – Он тряхнул головой и рассмеялся. – Воистину, ты свела меня с ума. Осталось лишь строчить сонеты и выразительно смотреть. – Внезапно беззащитное выражение исчезло с его лица, как если бы он избежал падения со скалы. Томас кашлянул, и голос его сделался куда мягче, чем за миг до этого. – Сейчас, пожалуй, не время для этого, поскольку мои новости… э-э… могут вызвать некоторое, скажем так, удивление.

Я нахмурилась. Я понятия не имела, к чему он клонит: то ли собирается объявить, что наша дружба нерушима, то ли желает раз и навсегда отринуть ее. Я поймала себя на том, что вцепилась в край сиденья, и мои атласные перчатки снова сделались влажными на ладонях.

Томас выпрямился и собрался с духом.

– Моя мать …

Тут что-то крупное врезалось в дверь нашего купе, и дерево едва не раскололось от удара. Во всяком случае, так это прозвучало; наша тяжелая дверь была закрыта, чтобы к нам не доносился шум из расположенного поблизости вагона-ресторана. Миссис Харви, благослови ее Господь, продолжала спать.

Я затаила дыхание, ожидая, что будет дальше. Новых звуков не последовало, и я чуть придвинулась к двери, совсем позабыв про незавершенное признание Томаса. Сердце мое билось вдвое быстрее обычного. Мне представились трупы, восставшие из мертвых, – как они бьются об дверь, желая напиться нашей крови и… нет! Я заставила себя мыслить ясно. Вампиров не существует.

Возможно, это просто кто-то перебрал со спиртным и врезался в нашу дверь. Или, может, тележка с десертами или чаем вырвалась из рук служителя. Я даже допустила вероятность, что это какая-то молодая женщина споткнулась из-за рывка поезда.

Я выдохнула и вернулась на свое место. Хватит бояться убийц, подстерегающих меня в ночи. Это уже превращается в помешательство – видеть в каждой тени кровожадного демона вместо обычного отсутствия света. Впрочем, я ведь дочь своего отца.

И снова что-то врезалось в стену снаружи, раздался приглушенный вскрик, потом все стихло. У меня волоски на загривке встали дыбом, оторвавшись от безопасной кожи; к неприятной атмосфере добавилось похрапывание миссис Харви.

– Ради королевы, что это там творится? – прошептала я, проклиная себя за то, что положила свои скальпели в чемодан и теперь не могла до них добраться.

Томас приложил палец к губам, потом указал на дверь, пресекая всякое движение. Мы сидели, а секунды шли в мучительной тишине. Казалось, будто от одного тиканья часов до другого успевает пройти месяц. И я поняла, что не выдержу больше ни единого вдоха.

Мое сердце готово было вырваться из груди. Секунды складывались в минуты, и тишина становилась все страшнее. Мы сидели, не отрывая взгляда от двери, и ждали. Я закрыла глаза и взмолилась: только бы мне не столкнуться с очередным ходячим ужасом!

От крика, разорвавшего воздух, я заледенела до мозга костей.

Позабыв про хорошие манеры, Томас потянулся ко мне, и миссис Харви наконец-то зашевелилась. Когда Томас взял меня за руки, я поняла, что дело не в моем разгулявшемся воображении. В нашем поезде находилось нечто очень скверное и совершенно реальное.