Тихая сельская жизнь - Ти Кинси Страница 4

Меня заверили, что наша новая жизнь в Глостершире будет мирной и небогатой событиями. Поезд из находящегося неподалеку торгового городка доставит нас на север в Челтнем или Глостер либо на юг в Бристоль или Бат, и мы сможем оказаться в любом из этих суетливых городов буквально «в мгновение ока». Мы не будем полностью отрезаны от цивилизации, однако мне пообещали, что здесь будет тихо после долгих неспокойных (а иногда просто ужасных) лет. Мы с леди Хардкасл сможем наконец расслабиться. И отдохнуть. Не волноваться. Удалиться от насилия.

И вот на второй день нашего пребывания в деревне мы проснулись еще на заре и сели вместе завтракать в утренней комнате.

– Вы обещали мне праздную жизнь, – напомнила я, выкладывая на тарелку леди Хардкасл вторую сосиску.

– И ты ее получишь. – Она нанизала сосиску на вилку и помахала ею перед собой. – Герти договорился насчет двух подающих надежды потенциальных слуг, и они придут к нам завтра. Так что скоро у тебя появится столько времени, что ты не будешь знать, куда его девать.

– И все-таки пока я сижу за столом за завтраком в то время, когда даже птицы думают, что еще немного рановато и можно полчаса понежиться в гнездышке, прежде чем встречать день.

– Потом ты мне спасибо скажешь, – заверила меня леди Хардкасл. – Мы сейчас пойдем погуляем и заодно исследуем наше новое место пребывания и его окрестности. Возможно, сделаем несколько набросков. Потом ненадолго заглянем в деревню и сделаем несколько заказов у местных торговцев. Интересно, есть ли тут чайная лавка? Мы могли бы зайти туда и выпить по чашечке чая со сдобной булочкой.

– И это все перед ланчем, – заметила я.

– Именно. Мы можем все это совершить, и у нас впереди будет лучшая часть замечательного солнечного денечка.

– Вы привели хороший довод, госпожа, – сказала я, после чего встала и начала убирать со стола. – Однако разум подсказывает, что лучше бы я провела в постели еще часик, а потом предвкушала все эти вещи.

– Я быстро вернусь к своим привычкам лежебоки. Думаю, у меня это все сейчас от перемены обстановки.

– Определенно, буду ожидать с нетерпением.

Леди Хардкасл встала и направилась к выходу.

– Я поставила ваши ботинки для прогулок у передней двери, – сказала я.

– Ты чудо. – Она оглянулась. – Готова выйти через десять минут?

* * *

Десять минут спустя мы действительно были почти готовы выйти. Почти.

– Послушай, Фло, не будешь ли ты столь любезна, чтобы заглянуть ради меня в оранжерею? – попросила хозяйка. – Я хотела бы взять кое-какие рисовальные принадлежности. Сумка где-то там.

Леди Хардкасл была заядлой любительницей рисования. Она держала карандаши и блокнот для эскизов в холщовой сумке, всегда собранной и готовой к любым приключениям. Только собранной, если говорить правду. На самом деле сумка никогда не была готова к приключениям, поскольку владелица никогда не помнила, где ее оставила.

Я воспользовалась этой возможностью, чтобы посмотреть, что она сделала со своей оранжереей. Ее непрестанное рисование было лишь одним симптомом невероятной одержимости визуальным искусством. Когда мы жили в Лондоне, леди Хардкасл познакомилась с новым восхитительным миром кинематографа. Она познакомилась с работами нескольких экспериментальных авторов этого направления. Особенно ее увлекли изыски Жоржа Мельеса ^[2], который использовал различные техники, чтобы производить магические эффекты.

Она была настолько захвачена всем этим, что со своим обычным усердием бросилась изучать искусство и науку «живых картинок». Ее воображение породило бурный поток идей, и леди Хардкасл начала экспериментировать, создавая собственные фильмы. Когда мы собрались перебраться в Глостершир, одним из ее главных требований к нашему новому дому было наличие большого, хорошо освещенного пространства, где она могла бы разместить оборудование. Оранжерея в этом смысле подходила идеально.

Мне потребовалось несколько минут энергичных поисков, чтобы среди загадочных приспособлений обнаружить холщовую сумку для эскизов. В итоге я обнаружила ее под грудой миниатюрной одежды и каких-то непонятных конструкций, по виду напоминающих манекены животных. Интересно, можно так сказать: манекены животных?

Обдумывая этот животрепещущий вопрос, я заперла оранжерею и вернулась в дом.

* * *

От ворот мы повернули направо, в противоположную сторону от деревни, и направились в поля. Сельских красот я насмотрелась еще ребенком, когда мы путешествовали с одного конца острова на другой. Мы всегда останавливались неподалеку от городков и деревень, хотя любому природному горожанину – и мне тоже – сельская местность всегда казалась чем-то таким, что приходится проходить на пути от одного оазиса цивилизации к другому. Если взирать на нее из железнодорожного вагона, британская сельская местность выглядит великолепно, но у меня никогда не возникало сильного желания жить там. Ведь нет ни библиотек, ни музеев – только коровы, овцы и тысячи неизвестных деревьев.

Я немало путешествовала с леди Хардкасл, но многие уголки моей собственной родины оставались для меня неизведанными. Так что простой факт поворота направо, в сторону от домов и магазинчиков, представлялся приключением не меньшим, чем путешествие в сердце Китая. Ряды кустарников и живых изгородей кишели жизнью, когда мы проходили мимо них, воздух звенел птичьими трелями и был напоен запахом… Меня всегда поражает, когда несколько странноватые люди жалуются на запахи города – дым, отходы, фабрики, пивоварни, – тогда как в деревне, по их словам, стоит аромат райского сада. Если именно такой аромат предпочитают в райском саду, то, полагаю, мне следует поразмыслить, что бы такое сделать, чтобы отыскать для моей бессмертной души респиратор.