Царство Флоры - Татьяна Степанова Страница 4

На заднем сиденье черного джипа «Мицубиси Паджеро» горой лежали букеты цветов. Белые лилии соседствовали с чайными розами цвета слоновой кости. Но цветочное благоухание перебивал запах дыма дорогих сигарет. Курили оба — и пассажир, и водитель. Оба примерно одного возраста — за сорок, кряжистые, плечистые. Однако водитель — более мощный, квадратный, пузатый, судя по багровым, одутловатым щекам — любитель пива, водки, шашлыка и немецких кровяных колбас. Водитель предпочитал отзываться на имя Арнольд, и это именно о нем месяц назад, в цветущем мае было столько всего сказано в квартире на Долгоруковской улице. Сейчас на дворе стоял цветущий июнь. Арнольд же, как водится, исполнял привычные ему обязанности личного телохранителя и шофера при особе своего работодателя, а в прошлом тюремного кореша и солагерника Аркадия Суслова, более известного в мире уголовном под кличкой Аркаша Козырной.

Суслов, щурясь, курил сигарету, стряхивал пепел в открытое окно. Джип «Мицубиси Паджеро» как раз завис в пробке на выезде с МКАД на Ярославское шоссе. День клонился к вечеру, и, казалось, вся Москва устремилась безоглядно за город, на дачи.

— Летуна надо покупать, — вздохнул он.

— В смысле самолет? — басом уточнил Арнольд.

— Или вертуна. — Суслов жестом показал пропеллер, кивнул. — Включи хоть музыку, братан, чего так-то загорать в тишине, как в могиле?

В салоне запел Михаил Круг.

— Во жизнь, Аркаша. — Арнольд звал своего нынешнего работодателя в память былых приключений вежливо-фамильярно по кликухе и никогда по имени отчеству. — Этот в земле давно лежит, в черноземе, а голос-то, вот он, живой, как привет с того света. А помнишь, как он тогда на концерте жару давал? Пацаны прям улетали. Кайфово было!

Лет десять назад, в середине девяностых, об Аркаше Козырном, как и о его подручном Арнольде, множество любопытных фактов можно было собрать на периферии — в Чите, в Красноярске, а также в Хабаровске и в Свердловске. И жили они там в то время, и зарабатывали себе на жизнь, как умели, и сидели тоже там — недалеко, всего в какой-то полутысяче километров к северу, и выжили тоже там — выжили в беспощадной мясорубке междоусобных криминальных разборок, которая перемолола почти все их неприкаянное поколение, спровадила на кладбище, увенчав помпезными гранитными крестами.

И, поднаторев в вопросах выживания, с некоторых пор Аркадий Суслов заделался столичным, точнее, околостоличным жителем. Купил землю в подмосковном Пушкине, в поселке Большие Глины, возвел трехэтажный кирпичный особняк с гаражом, сауной и летним разборным бассейном. Вытащил из малоперспективного сибирского захолустья кореша Арнольда (проходившего по многочисленным уголовным делам под своим настоящим именем Алексей Бойко).

Имеющимся капиталом распорядился Аркаша Козырной тоже по-умному, откупив у бывшего владельца Сосо Барайдошвили (его позже нашли под Адлером застреленным в его же собственной машине) сеть автосервисов и моек. И, наконец, счастливо женился. Женой его стала восемнадцатилетняя продавщица из торгового центра, что на центральной площади Пушкина. На юный возраст жены и на свои нескудеющие силы Аркаша Суслов возлагал огромные надежды. Но наследника не мог заиметь целых четыре года. Все как-то не получалось, несмотря на почти титанические усилия. А иметь сына-наследника с некоторых пор было его заветной мечтой. Они с женой что только не предпринимали — пачками нанимали экстрасенсов, ездили в глухую тундру к практикующему сибирскому шаману, специализировавшемуся на усилении половой потенции клиентов за счет воздействия духов земли и снега, посещали монастыри. На восстановление одного из храмов Суслов отстегнул щедрое пожертвование. И свершилось чудо — не прошло и месяца, как жена сообщила ему, что беременна.

Родился мальчик. Завтра поутру жену как раз надо было забрать из роддома. Охапки лилий и роз на заднем сиденье джипа предназначались ей — Суслов, ставший с годами сентиментальным, решил убрать к возвращению жены с сыном весь дом живыми цветами. Заказ был сделан Арнольдом — он знал по собственному опыту одну весьма приличную цветочную фирму. И вот они возвращались домой в поселок Большие Глины — слегка хмельные, вдрызг благодушные, а Суслов Аркаша — тот даже вполне счастливый. Счастье омрачала лишь эта вот треклятая пробка на автостраде.

— Щас двинемся, потерпи чуток, — подбодрил босса Арнольд.

— Чего обидно, едем с тобой из бани, как фраера с чистыми шеями, а тут опять пылища, вонища угарная. — Суслов смотрел вперед — над дорогой в вечернем воздухе клубилось облако смога.

Они действительно скоротали пару ленивых часов в новомодной японской бане, испытали легкий массаж, поужинали в грузинском ресторане на ВДНХ. Потом заехали за цветами. Заскочили попутно еще и в детский магазин «Люлька» — прикупить приданого наследнику. Но там оба как-то растерялись среди колясок, памперсов и погремушек. Спасибо, помогла продавщица, тоже молоденькая, смешливая, румяная, ну точь-в-точь копия той самой Насти из торгового центра, из отдела мужского белья, что стала в одночасье госпожой Сусловой — хозяйкой кирпичного особняка, сети автосервисов и моек, четырех машин, в том числе и вот этого новенького «Мицубиси Паджеро», и много чего еще из движимого и недвижимого.

Автомобили впереди неспешно тронулись.

— В одиннадцать завтра Настюху забирать. — Суслов вздохнул. — Ее и сынка моего.

— Как назовешь-то пацана?

— Настюха написала, что Игорем хочет.

— А ты сам как хочешь? — Арнольд глянул на своего работодателя в зеркало, но не увидел, чего хотел, — Суслов был в модных темных очках (как, впрочем, и сам Арнольд — чтоб зенки чужие зря в душу не лезли).

— Я как она. Я ей сказал — родишь мне сына здорового, все твое сполню, все твои желания, девка. Хотел бы, конечно, чтоб тоже Аркашей звался, ну, в честь меня, отца. Но раз Игоря она хочет — нехай будет Игорь Аркадьич. Тоже неплохо звучит, а?