Формула счастья - рецепт беды - Борис Бабкин Страница 4

– А сын?

– Он на нее очень обиделся. Она грубо его обругала. Для него, сопливого интеллигента, это стало потрясением.

– У парня все-таки есть характер, – возразил худощавый. – Он бросил университет и собирается в армию.

– А ты откуда узнал? – насторожился Оховенко.

– Горничная его бабушки подруга няни моей знакомой. Она звонила Илоне. Александра Андреевна близка к инфаркту, – засмеялся он. – И еще звонила Таранина. Марковский озадачен тем, что Ирина пропала. А она брякнула ему обо мне. Так что предупреждаю – если появятся товарищи из органов, я буду ссылаться на заключение комиссии.

Оховенко хотел что-то сказать, но в его кармане раздался вызов сотового.

– Извини. – Он достал телефон и, посмотрев номер, включил. – Ну что еще? – недовольно спросил он.

– Приходил Евгений, – сообщила женщина. – Сказал, что, если через час он не будет говорить с вами, обратится в милицию.

– Он один?

– Да.

– Я еду. Вундеркинд приехал, хочет поговорить со мной.

– Неожиданный для тебя поворот, – заметил худощавый.

– Откровенно говоря, я такого не ожидал. Ну что ж, в конце концов, я его отчим.

– Не переусердствуй, – предупредил худощавый.

– Не волнуйся, Дима, я буду очень сдержан. Сейчас он, наверное, пытается утешиться у Аллы.

– Не думаю, что она его утешит.

– Ты говорил с ней о Женьке?

– Она хочет порвать с ним отношения. Скорее всего она это сделает.

– Я удивился, почему она терпела его.

– Он умный парень, и ей было с ним интересно.

* * *

– Ну как же наши разговоры? – тихо спросил Женя. – Ты не раз говорила, что тебе со мной интересно.

– Кончился интерес, – насмешливо ответила хорошенькая девушка. – Помнишь, чем кончилась твоя попытка защитить меня? Тебе просто врезали, и все.

– Но ты сама говорила, что грубая физическая сила не главное.

– Женя, мы с тобой были просто друзьями, ими и останемся. Но у меня сейчас есть парень, который не хочет, чтобы я встречалась еще с кем-то. Это тебе понятно? – усмехнулась она. – Любовный треугольник не…

– …для тебя. – Женя кивнул и пошел к трамвайной остановке.

– Значит, Алка ему дала от ворот поворот. Когда он был у нее? – спросил по телефону Оховенко.

– Где мама? – В комнату вошел Женя.

– А где твоя вежливость? – насмешливо посмотрел на него Оховенко. – Или ты уже…

– Я спрашиваю, где мама? – Женя подошел к нему вплотную.

– Да что с тобой, сынок? Хотя такая забота о матери украшает. Мама на лечении, у нее нервный срыв. Ты же стал жертвой ее…

– Где она сейчас? – перебил Женя.

– В соответствующем медицинском учреждении. В народе такие называют психушками. Есть желание ее навестить?

– Да.

– А ты изменился, – насмешливо произнес Оховенко, – не узнать…

– Я хочу видеть маму, – вновь перебил Женя.

– Меня начинает раздражать твое поведение. Надеюсь, ты не забыл, куда тебя послала твоя мамочка? Она тебе абсолютно ясно сказала. – Он засмеялся. – «Иди! Я не хочу тебя видеть».

– Вы негодяй! – Женя хлестнул Оховенко по щеке.

Получив удар в живот, Женя повалился на пол к ногам Оховенко, который поставил свою пятку на лоб парня.

– Щенок ты беззубый, – насмешливо проговорил Оховенко. – Девкой тебе родиться надо было. – Он сильным толчком перевернул задыхающегося Женю на живот.

– Хватит, Артур. – В комнату вошел Яков Борисович, за ним двое крепких молодых мужчин.

– А ты что тут делаешь, Марковский? – недовольно спросил Оховенко. – Это уголовное дело – незаконное проникновение в…

– Слушай меня внимательно, Гангстер, – перебил его Яков Борисович. – Я кое-что выяснил. И если хоть волос упадет с головы Ирины Николаевны и с его, – он кивнул на медленно поднимающегося Женю, – то ты сядешь. Да и сейчас Женя вполне может написать заявление. Ушибы есть, свидетели тоже. И все, Гангстер, самое легкое, на что можешь рассчитывать, условный срок. К сожалению, с Ириной Николаевной ты все проделал аккуратно. Но тебя спасло лишь то, что ей действительно нужна помощь. Разумеется, она не будет лечиться у этого коновала с купленным дипломом. Женя, – Марковский посмотрел на парня, – умойся. Присмотри за ним, Ваня, – кивнул он парню.

Не совсем восстановивший дыхание Женя с ненавистью посмотрел на Оховенко и вышел. Иван двинулся за ним.

– Скажи, Гангстер, зачем тебе это? Только не надо говорить, что ты тут ни при чем. Я никогда не поверю, что Ирина сама начала принимать наркотики. К сожалению, невозможно доказать, что ты подсыпал ей амфетамин в вино.

– Что ты мелешь, Яков? – сказал Оховенко. – Я спасал Ирину от нее самой. А к Дмитрию ее положил, потому что он мой друг и ей было бы обеспечено хорошее лечение. В приличную клинику я ее, увы, по причине затруднений с финансами положить не мог.

– Сука ты, Артур, решил завещание Николая Арсеньевича заполучить. Не выйдет.

– Откуда узнал про Гангстера?

– Какая разница? Ничего у тебя не выйдет, Ирину психопаткой не признают. Поднимать шум, объявлять ее наркоманкой ты не станешь, невыгодно. – Яков Борисович засмеялся. – Дело и деньги, которые оставляет Ирине Николай Арсеньевич, тогда перешли бы к тебе. Но нужно это делать сейчас. Ты предложил Ирине внести в завещание небольшое дополнение: Женька все получает только по достижении двадцати двух лет, к тому времени когда закончит университет.

– Умный ты, Яков Борисович, но помешать мне не сможешь.

– Женька не пойдет в армию, а поживет у моих знакомых. Ведь он должен умереть после того, как Ирину признают недееспособной и ты станешь его опекуном. Убивать тебе ее нельзя, а вот убрать сына – самое разумное. Но пока у тебя нет свидетельства о ее недееспособности, Женьку ты не тронешь. Или будешь делать все, чтобы отравить ему жизнь. Я вмешался, и Ирина очень скоро будет здорова. Разведется с тобой, и у них с сыном все будет хорошо. Это я говорю тебе для того, чтоб не дурил. Если с ее головы или с головы Женьки упадет хотя бы…

– Сука! – Артур сделал шаг вперед. Стоявший рядом с Яковом Борисовичем парень загородил его собой. – Зря ты влез в это, – прошептал Оховенко, – зря, Марковский.

В комнату вошли Женя и Иван.

– Я вернусь, – посмотрев на Артура, пообещал Женя, – и набью тебе морду. Попробуй только обидеть маму. – Он вышел.

Иван следом.

– Жизни не хватит дождаться такого знаменательного события. – Оховенко рассмеялся, потом сказал Якову Борисовичу: – Предлагаю все пополам.

– Жаль, я не захватил с собой диктофон, – ответил тот, – очень торопился. – И вышел вместе с телохранителем.