Похищение. Теодор Бун - маленький юрист - Джон Гришэм Страница 4

Пока они ехали домой, Тео, сидевший сзади, заявил:

— Не уверен, что смогу пойти в школу сегодня.

— Я ждал этих слов, — ответил отец.

— Какая причина на этот раз? — поинтересовалась мать.

— Что ж, начнем с того, что я не выспался. Мы на ногах с которого часу, с четырех тридцати?

— Значит, хочешь пойти домой поспать? — заключил отец.

— Этого я не говорил, но сомневаюсь, что не буду клевать носом в школе.

— Держу пари, не будешь. Мы с матерью собираемся работать, и у нас нет иного выхода, кроме как бодрствовать.

Тео чуть не выпалил что-то по поводу ежедневной сиесты отца — коротком сне для восстановления сил, за рабочим столом, при запертой на замок двери, обычно около трех часов дня. Все, кто работал в юридической фирме «Бун энд Бун», знали, что каждый день после обеда Вудс наверху, сбросив туфли, водрузив ноги на стол, поставив телефон в режим «Не беспокоить», просто храпит примерно полчаса.

— Ты справишься, — добавил отец.

Довольно часто Тео пускался на любые хитрости, чтобы не ходить в школу. Головные боли, кашель, пищевые отравления, растянутые мышцы, газообразование — Тео перепробовал все и намеревался пробовать снова. Нельзя сказать, что он ненавидел школу, и вообще-то ему там нравилось. Он получал хорошие оценки и с удовольствием общался с друзьями. Просто Тео предпочитал проводить время в Доме правосудия: следить за судебными процессами, разбором дел, слушать юристов и судей, болтать с полицейскими и клерками, даже с охранниками. Тео знал их всех.

— Есть еще одна причина, по которой я не могу пойти в школу, — не отступал он, хотя и знал, что эту битву ему не выиграть.

— Давай послушаем, что это за причина, — предложила мать.

— Ладно. В городе намечается облава, и я должен помочь. Разве в Страттенберге часто бывают облавы? Это большое событие, особенно если учесть, что ищут мою близкую подругу. Мне нужно помочь в поисках Эйприл. Она этого ждет. К тому же я никак не смогу сосредоточиться на уроках. Напрасная трата времени. Я буду думать только об Эйприл.

— Хорошая попытка, — сказал отец.

— Неплохая, — добавила мать.

— Послушайте, я серьезно. Мне надо быть на улице с полицейскими.

— Я сбит с толку, — заявил отец, хотя это было не так. Он часто утверждал, что сбит с толку, обсуждая что-нибудь с Тео. — Ты слишком устал, чтобы идти в школу, но у тебя хватит сил участвовать в поисках.

— В любом случае я никак не могу идти в школу.

Через час Тео припарковал велосипед у средней школы и неохотно вошел в здание, как раз когда в 08.15 раздался звонок. В главном коридоре его тут же окружили три рыдающие восьмиклассницы, желавшие выяснить, что слышно об Эйприл. Он признался, что ему не известно ничего, кроме того, что рассказали в утренних новостях.

Очевидно, все в городе смотрели новости по утрам. В репортажах показывали школьную фотографию Эйприл и снимок из досье Джека Липера. Большинство горожан склонялись к тому, что имел место киднеппинг. Тео этого не понимал. Киднеппинг (а он справился в словаре) обычно предполагал требование выкупа — денег, которые выплачиваются за освобождение захваченного лица. Но Финниморы даже ежемесячные счета не могли оплатить; откуда им было взять большие деньги на спасение Эйприл? Похититель до сих пор отсиживался в тени. Обычно, как помнил Тео из телевизионных передач, семья почти сразу узнает, что их ребенок в лапах плохих парней, которые хотели бы получить миллион баксов или около того за его благополучное возвращение.

В другом репортаже утреннего выпуска новостей показывали миссис Финнимор, рыдавшую у дома. Полицейские не отличались общительностью, говорили только, что изучают каждую зацепку. Сосед заявил, что его собака начала лаять около полуночи, а это всегда дурной знак. Как ни метались журналисты сегодня утром, они мало что узнали о пропавшей девочке.

Классным руководителем Тео был мистер Маунт, преподававший также основы государственного устройства. Рассадив мальчиков, мистер Маунт провел перекличку. Все шестнадцать были на месте. Всех очень волновало исчезновение Эйприл, и мистер Маунт поинтересовался у Тео, не слышал ли он что-нибудь.

— Ничего, — ответил Тео, и на лицах его одноклассников отразилось разочарование. Тео был одним из немногих мальчиков, кто разговаривал с Эйприл. Большинству восьмиклассников, мальчикам и девочкам, нравилась Эйприл, но им было сложно с ней дружить. Она была тихой, одевалась скорее как мальчик, не интересовалась модой или еженедельными журналами со сплетнями для тинейджеров и, как знали все вокруг, жила в довольно странной семье.

Раздался звонок на первый урок, и Тео, чувствуя себя разбитым, потащился на испанский.