Код Бытия - Джон Кейз Страница 4

Вместо этого последние десять лет он совершал богослужения в Монтекастелло, где его паствой были лавочники, сельские батраки и мелкие дельцы. Зная, что впадает в грех гордыни, Азетти тем не менее не мог перестать удивляться: что делает в этом городишке человек, подобный ему?

Он защитил докторскую диссертацию по каноническому праву и наизусть знал порядки Ватикана. Несколько лет проработав в Священной конгрегации вероучения, он перешел на службу в Государственный секретариат. Отец Азетти блестяще справлялся со своими обязанностями. Он трудился самозабвенно, с умом и, что самое главное, эффективно. Вскоре на него стали смотреть как на восходящую звезду секретариата. Для «дозревания» его направили в качестве секретаря нунция Апостольской нунциатуры в Мексику, а затем в Аргентину. Никто не сомневался, что скоро он сам станет нунцием – послом папы.

Но свершиться этому не было суждено. Азетти впал в немилость, после того как возглавил демонстрацию против кровавого военного режима в Буэнос-Айресе. Он донимал полицию и правительство в связи с исчезновением граждан, давал настолько откровенные интервью иностранным изданиям, что последовал обмен дипломатическими нотами, и не один раз, а дважды.

Но когда на папский престол взошел Иоанн Павел II, стало ясно, что Ватикан более не потерпит политической активности священников, подобных отцу Азетти. Новый папа был доминиканцем, польским порождением «холодной войны», и консерватором, который считал сражение за социальную справедливость мирским, а не церковным делом.

Как часто случалось в истории, доминиканцы и иезуиты ставили перед собой разные цели, поэтому никто даже не удивился, когда Общество Иисуса стало объектом жесточайшей критики. Ордену был брошен упрек, что «ему не хватает уравновешенности» (выражение самого папы) и он больше обращает внимания на политику, нежели на служение Церкви.

У отца Азетти подобный выговор вызвал резкое раздражение, и он наплевал на обет иезуитов – беспрекословное повиновение папе. Разве можно, оставаясь священнослужителем, не вставать на защиту бедных?

Беседуя «не для печати» с американским журналистом, Азетти заметил, что Иоанн Павел II весьма губительно выступает против политической активности. Азетти все сошло бы с рук, ограничься он этим заявлением. Однако он, дабы ни у кого не оставалось сомнений, развил свою мысль, заявив, что Церковью всячески поощряется антикоммунистическая деятельность, в то время как выступлений против фашистов Ватикан не терпит, хотя последние мучают и убивают тысячи людей.

Двумя днями позже эти замечания более или менее точно были воспроизведены в «Крисчен сайенс монитор». Их сопровождала статья и большая фотография отца Азетти во главе демонстрации. Под фотографией было указано его имя и стояло всего лишь одно слово: «Раскол?».

Азетти повезло, что его не отлучили от Церкви, а лишь понизили. Для смирения гордыни его отправили в приход столь отдаленный и крошечный, что никто не мог точно сказать, где он находится. Некоторые считали, что он расположен вблизи Орвьето, другие – что неподалеку от Губбио. Все сходились в одном: опальному священнику предстояло служить где-то в Умбрии, но где точно – неизвестно. В конце концов, обратившись в государственную топографическую службу, Азетти нашел нужное место. Точка, обозначавшая поселение, оказалась не больше булавочной головки и находилась к северу от Тоби. Его карьера закончилась должностью приходского священника.

И вот отец Азетти переступил порог так хорошо знакомой ему просторной приемной. Обстановка в приемной отличалась удивительной простотой: две деревянные скамьи, старинный письменный стол и распятие на стене. Под потолком, перемешивая горячий воздух, лениво вращался вентилятор.

Клерк вышел, и стол был пуст, но жизнь на нем не замерла. Стая крылатых тостеров бесшумно билась внутри экрана портативного компьютера. Азетти поискал глазами колокольчик, чтобы позвонить, но, не обнаружив его, ограничился сдержанным покашливанием. После этого он уселся на скамью и, вынув четки, принялся неспешно молиться. Он перебирал двенадцатую бусину, когда из кабинета кардинала появился священник в белой сутане. Увидев посетителя, он на мгновение замер от удивления, но затем спросил:

– Могу я вам чем-нибудь помочь, отче?

– Спасибо, – произнес Азетти, вскакивая.

Священник протянул руку, сопроводив этот жест словами:

– Донато Маджо.

– Азетти Джулио Азетти из Монтекастелло.

Отец Маджо удивленно поднял брови.

– Это в Умбрии, – пояснил Азетти.

– Ах да, – пробормотал Маджо, – ну конечно.

Два служителя церкви некоторое время стояли молча, неловко улыбаясь друг другу. Наконец Маджо, заняв место за столом, повторил вопрос:

– Итак, чем я могу вам помочь?

Азетти прокашлялся и спросил:

– Вы – секретарь кардинала?

Маджо покачал головой и улыбнулся:

– Нет, меня посадили сюда на пару недель. Здесь все очень заняты. Так много изменений. А вообще-то я – помощник архивариуса.

Азетти кивнул, теребя в руках шляпу. Он и сам мог догадаться об истинном положении Маджо. Прошло двадцать лет, но одно меткое выражение неожиданно всплыло в его памяти – архивная крыса. Такое прозвище здесь давали тем, кто, роясь в архивах, выкапывал для кардиналов, епископов и профессоров ватиканских университетов пергаменты и древние, с яркими миниатюрами, тексты. У Маджо были красный мокрый носик и близорукие глаза. Эти столь типичные для данного вида обитателей Ватикана признаки неизбежно появлялись в результате скверного освещения, контакта с многовековой книжной плесенью и елозинья носом по строчкам.

– Итак, чем я могу вам помочь? – еще раз, и на сей раз довольно хмуро, поинтересовался Маджо.

Он был несколько разочарован тем, что Азетти не спросил, почему «все очень заняты» и в чем суть упомянутых «изменений». Если бы посетитель задал вопрос, Маджо мог бы намекнуть на состояние здоровья папы и увидеть, как округлятся глаза провинциального патера. Однако священник слишком погружен в размышления…

– Так чем я могу вам помочь? – спросил он в очередной раз.

– Я пришел встретиться с кардиналом.

– Прошу прощения, но это невозможно, – покачал головой Маджо.

– Дело чрезвычайно срочное! – сказал Азетти.

Маджо бросил на посетителя скептический взгляд.

– Речь идет об угрозе устоям веры, – пояснил Азетти.

– Кардинал весьма занят, отче, – с тонкой улыбкой ответил архивная крыса. – Вам это должно быть известно.

– Я знаю! Но…

– Любой вам скажет, что обо всех аудиенциях надо договариваться заранее.

Белая сутана начала монотонно бубнить о том, какова обычная процедура организации подобных встреч. Азетти следовало проконсультироваться с монсеньором своей епархии. Но поскольку он этого не сделал… поскольку он уже в Риме, можно устроить встречу с ответственным представителем аппарата кардинала, которому отец Азетти смог бы изложить свое дело. И если дело сочтут достойным внимания, появится возможность личной беседы с кардиналом. Хотя на это потребуются недели, может быть, даже больше. Имеется, конечно, возможность обратиться письменно… Как смотрит на это отец Азетти?