Убийца с медальоном святого Христофора - Элейн Фергюсон Страница 4

Камерин забралась в машину и расправила брезент. Отец вышел из гаража.

— У каталки колесики скрипят, — заметила Камерин, выпрыгивая из кузова.

— Есть немного, но мои клиенты пока не жаловались.

Одним движением отец сложил каталку и всунул ее в кузов. Захлопнул дверцу.

— Готово, — сказал он. — Представление начинается.

Камерин знала, что Патрик Махони выдавал официальные свидетельства о смерти жителей Сильвертона. Большинство покойников отвозили в похоронные бюро, но если возникали сомнения в причине смерти, отец отправлял тело на вскрытие в Дюранго — ближайший городок, где была криминалистическая лаборатория. Труп приходилось везти в семейном автомобиле Махони — в том самом, на котором они ездили в супермаркет за покупками. Друзей Камерин этот факт почему-то смущал. Ее лучшая подруга Лирик уверяла, что видела привидение в заднем окне машины, и наотрез отказывалась в нее садиться.

— Лирик, сама подумай, зачем привидению торчать в автомобиле? — как-то спросила Камерин. — Зачем отказываться от чудесной загробной жизни ради того, чтобы ездить по Сильвертону в нашей колымаге?

Ответа Лирик так и не нашла, однако в машину все равно не садилась.

Отец задним ходом выехал со двора, и Камерин попыталась сдержать нервную дрожь.

— Как ты думаешь, тело придется отвозить на вскрытие? — спросила она.

Отец со вздохом переключил передачу.

— Вполне возможно. Хотя надеюсь, что оно окажется «чистым». Это бы очень упростило дело.

— Чистым?

— А, ты все-таки еще чего-то не знаешь? — с хитрой улыбкой спросил он. — Это хорошо. Значит, я могу тебя кое-чему научить. «Чистый» на жаргоне судмедэкспертов означает некриминальный труп, то есть человек скончался от естественных причин.

— Разве можно определить причину смерти, не делая вскрытия?

— Существуют определенные правила. Если при смерти кто-то присутствовал или известно, что человек был болен, тогда причина понятна, смерть считается естественной — мое дело сделано. Помнишь старушку в доме престарелых? Классический «чистый» труп. Никакого вскрытия не требуется.

Камерин кивнула, вспоминая, как побывала в комнате пожилой женщины, где отец, сосредоточенно склонившись над бумагами, заполнял бланки — на расстоянии вытянутой руки от трупа. Камерин приблизилась к лежавшему на кровати телу. Страха она не испытывала — любопытно было увидеть смерть вблизи. Белоснежная седина волос спорила с мертвенной белизной кожи; покрытые синими венами руки лежали поверх одеяла, соприкасаясь, словно в молитве, кончиками пальцев с пожелтевшими ногтями. Больше всего Камерин запомнились глаза: они смотрели в потолок умиротворенно и в то же время бездумно, как будто из женщины вынули начинку, оставив лишь внешнюю оболочку.

— Та старушка умерла от воспаления легких, — продолжат отец, включая указатель поворота. — Она находилась под наблюдением врача, поэтому я подписал бумаги и ее отправили прямиком в похоронное бюро. Если повезет, сегодняшний покойник тоже окажется «чистым». В этом случае можно будет обойтись без вскрытия: вскрывать разложившееся тело — препротивнейшее занятие. Если не повезет, придется резать.

Они свернули на запад по Грин-стрит. Ехать было недалеко: в Сильвертоне всего-то семьсот жителей. В крошечном городке все хорошо знали друг друга: и простые работяги, и загорелые до черноты фермеры, и владельцы фешенебельных магазинчиков, патриотично украшающие американскими флагами горшки с цветами перед своими заведениями.

Сильвертону давным-давно следовало бы исчезнуть с лица земли, разделив участь большинства шахтерских поселений американского Запада. Но городок упрямо цеплялся за жизнь. Когда истощились запасы расположенных поблизости месторождений, где восемьдесят лет добывали золото, серебро и медь, шахтеры покинули насиженное место. Без щедрого притока шахтерских денежек бары и игровые залы Сильвертона стали закрываться. Доведенный до отчаяния мэр убедил руководство железнодорожной компании «Узкоколейная дорога Дюранго и Сильвертон» завозить в город более прибыльный груз — пассажиров.

Росчерком пера политика Сильвертон стал конечной остановкой на железной дороге и превратился в рай для туристов с обязательной двухчасовой обзорной экскурсией. Бабушка Камерин помнила город до его чудесного преображения.

«В те времена на Блер-стрит находился квартал красных фонарей с бесчисленными борделями и кабаками, — говорила бабушка. — Ужасно греховное было место! И весьма колоритное… Хорошо, что от него ничего не осталось, хотя и была в этом своя прелесть».

Теперь Грин-стрит усеивали причудливые магазинчики, гостиницы и кафе, отделанные под старину. Новый, улучшенный Сильвертон сиял, как рождественская гирлянда.

Патрик свернул в сторону от возрожденных кварталов, направо по Коппер-стрит и остановился перед обветшавшим мотелем. Написанное от руки объявление «Детям — бесплатно» криво висело над входом, а на покрытой гравием парковке стояло всего две машины.

Было видно комнату в дальнем конце мотеля, которую ограждала желтая лента с надписью: «Проход запрещен». За ограждением нервно расхаживал худощавый молодой человек, на вид едва старше Камерин. Темные кудри падали почти до плеч — длинновато для полицейского. Вместо положенных по уставу брюк на нем были джинсы, хотя рубашку он надел форменную. Маленький значок помощника шерифа поблескивал на нагрудном кармане. Похоже, полицейский ждал именно их.

— Вот он, идиот помощничек, — проворчал отец.

— За что ты его так не любишь? — спросила Камерин.

Сузив глаза, Патрик потер шею.

— За то, что сует нос куда не следует, а потом притворяется, что сделал тебе одолжение. Камми, держись от него подальше.

Камерин оглянулась на помощника: тот перестал ходить кругами, остановился, широко расставив ноги, независимо расправил плечи. Заметив, что на него смотрят, он вытащил руку из кармана, неохотно махнул, здороваясь, и снова принялся вышагивать вдоль заграждения.

— Ладно, пора делом заняться, — сказал Патрик. — Прежде всего отметим время прибытия. Который час?

Камерин глянула на часы.

— Семь тридцать семь. Я записала семь тридцать как время начала моей работы, потому что именно тогда мы выехали из дома, то есть я уже заработала… — она быстро прикинула в уме, — …почти доллар и двадцать пять центов, даже не шевельнув пальцем. Классная у меня работа!

— Ты готова выжать из работодателя все до последнего цента! Что это у тебя? Ментоловая мазь?

— Ага, намажу под носом, на случай, если там запашок. — Камерин с гордостью продемонстрировала голубой цилиндрик: сама додумалась захватить!

— Молодец, предусмотрительная. Только дело в том, что ментоловая мазь откроет пазухи носа, и в результате запах усилится.

— Правда? — Камерин сникла. Надо же, еще из машины не вышла, а уже в лужу села!