Ученица - Павел Давыденко Страница 4

— Мы с вами продолжим изучение как отечественной, так и всемирной истории, а также познакомимся с азами общественного устройства, экономики, семьи, изучим государство и его институты. Познакомимся с правами человека, — он отложил мел, вытер пальцы о сухую тряпку и добавил: — Права предполагают и некие обязанности, как вы знаете. У вас ведь есть дежурные? После урока останьтесь.

Близнецы Водовозовы тихо застонали хором. Преподаватель что-то начал рассказывать, Турка ушел в себя. Только сейчас он разглядел накарябанный на парте вагончик и подпись: «Если ты не голубой, нарисуй вагон другой».

Гул в классе нарастал, нарастал. Турка подумал, что препод хоть и не выглядит лопухом, но на рожон лезть не будет. Тем более он на замену пришел, наверное, еще в нескольких школах ведет.

— И да, у нас последний урок, я все понимаю, но такой вокзал меня не устраивает, — преподаватель указал на стул Проханова. — Куртки надо сдавать в гардероб.

— Ага, потом в очереди толкаться, чтоб получить! — заныл еще кто-то.

— У нас не вокзал, — повторил Андрей Викторович. — Допускать на занятие с куртками я не буду.

Видно было, что девки от него прям балдели. Особенно Слютина. Слушала историка с открытым ртом. На фоне пыльных углов и темных стен кабинета преподаватель выглядел инородно. Он не только своим видом излучал свежесть, но и пах чем-то эдаким — одеколоном или духами. И пошел, пошел рассказывать, учебник вертит, указку взял крепкой рукой. Перекличку пока не делал, сразу видно — опытный. Либо к середине урока проведет, либо к концу, чтоб наверняка. Вдруг придут опаздывающие ученики.

— А что, — зашептал Алик, — ты не знал? По телеку даже говорили, что типа, завелся новый Чикатило. Хотя куда ему…

— Ты о чем? — шепнул в ответ Турка. Алик вздохнул:

— Ты тормозишь? Телки пропадают же.

— Уж не твоих ли рук дело?

— Смеешься? Так я серьезно. Ну вот две уже пропали, если Конову считать.

— Что-о? Она тут причем? — Турка сказал это так громко, что в классе на мгновение повисла тишина. Андрей Викторович замер, потом отвернулся от доски и сказал:

— Если ты о Маргарет Тэтчер, то она имеет непосредственное отношение к экономическим реформам, которые, по ее мнению, должны были позволить Великобритании выйти из кризиса. Вы ведь про это шепчетесь там с другом?

— Нет, — покачал головой Турка. — Мы о маньяках.

— О, благодатная тема. И очень интересная. Но вы обсуждайте ее во внеурочное время, ладно? Итак, многие из вас слышали, что история циклична. И действительно, если проанализировать важнейшие события, даты, развитие и падение империй, вы заметите, что многое повторяется. Пожалуй, это самое главное, что вам нужно запомнить. А зачем же историю учить, спросите вы? Затем что тот, кто знает прошлое, может управлять будущим.

— Так первый урок же! — сказала Воскобойникова. — И прям вот так сразу, учеба?

— Первый урок? — прищурился преподаватель. — Мы отстаем по программе, так как, насколько я знаю, у вас толком предмет не замещали. Или я не прав?

— Правы, — буркнула Воскобойникова. — Но надо же познакомиться… поближе, — она протянула последнее слово мурлыкающим тоном и заморгала густо подведенными глазками. Соседка по парте, Рита Хазова, ткнула Воскобойникову локтем и захихикала. Куда-то вдруг девалась вся ее скорбь по Вовчику, в которого она вроде бы была влюблена по уши. После стрельбища Хазова изображала жертву, радовалась, что очутилась в центре внимания, но понимала, что сама по себе никому толком неинтересна.

— Ах, познакомиться? Мы же не на танцульках, — улыбнулся Андрей Викторович. — Так что предлагаю вернуться к предмету. Серийных убийц мы можем обсудить на обществознании, уделим время, — историк посмотрел прямо на Турку, тот кивнул и отвел взгляд.

Турка подумал, что с этим преподом он вряд ли установит такие же отношения, как с Марией Владимировной. С ней они, несмотря на возраст, были на одной волне, а этот… обычный преподаватель, с которым едва ли какой ученик найдет точки соприкосновения. Взять географа, опять же — тот в футбол играть любит, иногда рассказывает истории из жизни. А этот как робот.

Не успел историк отвернуться к доске, как дверь открылась нараспашку, и ввалился Шуля. Он, слегка покачиваясь, добрел до последней парты и рухнул за нее, как обычно, уронив голову на руки. Андрей Викторович перевел взгляд на Слютину и спросил:

— Эт-то кто?

— Шульга, — ответила за подругу Воскобойникова, припадая на парту так, чтоб получше показать груди в разрезе кофточки. — Он отброс.

— Сышь, ты сама отброс, — поднял голову Шуля. — Давалка…

— Уважаемый, — поморщился Андрей Викторович. — Я не прошу вас стучать, проситься войти или там здороваться. Но такие выражения весьма некрасивы как минимум.

— Чот вы слишком умное загоняете, — зевнул Шуля. Многие засмеялись. Осоловелый взгляд Шули говорил о том, что он под чем-то, однако перегаром не воняло. «Может, курил что-то», — подумал Турка.

Глаза Андрея Викторовича потемнели, он отложил мел.