Выхода нет - Кара Хантер Страница 4

– Дом принадлежит семье Эсмонд, сэр. Майкл Эсмонд, сорок лет, ученый. Жену зовут Саманта, ей тридцать три, и у них двое детей. Мэтти – десять, Захарии – три.

– И как он – я о старшем мальчике?

– На волосок от смерти. Очень плох.

– А родители так и не появились?

– Хозяйская спальня вон там. – Гислингхэм морщится, указывая на левое крыло дома. – Она не сильно пострадала, но в ней никого не видно. Пожарные говорят, что в кровати никто не спал. Я «погуглил» эту семью и вот что получил…

Он передает мне свой телефон. На экране – страничка с сайта Королевского колледжа Лондона с сообщением о конференции по социальной антропологии, которая проходит в нем именно сейчас. Майкл Эсмонд указан как один из спикеров с докладом: «Смерть от огня и воды: ритуалы жертвоприношений, практикуемые культом вуду в Латинской Америке». Кто-то ведь сказал как-то: «Случай – это псевдоним Бога, когда Он не хочет подписываться своим собственным именем» ^[14]. Что ж, если это так, то должен сказать, что вкус Ему иногда сильно изменяет…

Возвращаю Гислингхэму его телефон.

– Позвони им и убедись, что он там действительно появился. В худшем случае это означает, что у нас будет на один труп меньше.

– То есть применим тактику страуса, да? – подает голос Куинн.

Я бросаю на него взгляд, от которого ухмылка исчезает с его физиономии, и опять поворачиваюсь к Гислингхэму.

– И что ты собираешься делать?

– Разыщу Майкла и Саманту Эсмонд и выясню, где они находились в момент пожара, – отвечает сержант, моргнув несколько раз. – Продолжу начатый подомовой обход, на случай если соседи что-то заметили. Переговорю с Бодди по поводу вскрытия. Разыщу и проинформирую родственников. Свяжусь с экспертами из пожарной охраны. – Он указывает на подъездную дорогу. – И, естественно, постараюсь найти ма- шину.

– Какую машину? – Куинн поворачивается к нему.

– На гальке множество следов от протектора. – Гислингхэм удивленно поднимает брови. – Это же ясно, как божий день. У Эсмондов точно была машина. И где она? Ни один человек в здравом уме не поедет сейчас в Лондон своим ходом; значит, как мне кажется, найдя машину, мы найдем жену.

Можно не сомневаться, кто только что заработал дополнительные очки.

– Отлично, сержант. – Я киваю. – Держите меня в курсе.

И поворачиваюсь к Куинну, который подошел на ярд ближе к дому, посчитав, видимо, что если не можешь победить, то лучше отойти в сторону.

Дом вовсе не в моем вкусе, хотя для тех, кому такие нравятся, он мог бы стать желанным приобретением. Раньше. Сейчас же по его фасаду текут потоки грязной воды, а в окнах первого этажа отсутствуют все стекла. Дом с двумя входами отодвинут вглубь участка; от его правой части мало что осталось. Фронтон все еще держится – правда, на честном слове, – а за ним нет ничего, кроме потемневших стен, груд кирпича, обломков дерева и осколков стекла. Стены оставшейся части здания, которое до пожара было, скорее всего, белым, покрыты штукатуркой с каменной крошкой и избыточно декорированы деревянными украшениями в стиле Тюдоров. Сейчас все это обуглилось и покрыто слоем сажи. Над одним из окон можно с трудом рассмотреть цифры «1909». А на одном из оставшихся в раме осколков стекла приклеен стикер футбольного клуба «Арсенал».

– И какие мысли? – задаю я вопрос Куинну.

– Да обычные, босс. – Он слегка вздрагивает от неожиданности. – Как эти ученые могут позволить себе такие большие дома в этом районе? Как думаете: на сколько он потянет? Миллионов пять?

По мне – так больше. В этом районе дома делятся на большие, маленькие, большие маленькие и маленькие большие. Об этом можно сказать, что он большой. Большой большой.

– Это могут быть деньги семьи, – говорю я, – хотя проверить стоит.

– Почему бы тебе не заняться этим, Куинн? – говорит Гислингхэм.

– О’кей. – Тот пожимает плечами.

Уже уходя, я слышу, как Гислингхэм негромко произносит: «Вот и хорошо, сержант».

* * *

В 7:05 утра детектив-констебль Эрика Сомер стоит перед открытым шкафом и пытается выбрать, что ей надеть. В криминальном отделе она работает всего три месяца, и выбор правильной одежды становится для нее с каждым днем все более мучительным. Она никогда не любила форму, но в ней есть определенные преимущества. Одно из самых очевидных – единообразие. Но сейчас Эрика выбирает «обычную одежду», и здесь главное, чтобы эта одежда не оказалась действительно обычной. В сотый раз, глядя на вешалки, Эрика задается вопросом, как можно быть одетой строго и в то же время не старомодно? Профессионально, но доступно? Это какой-то кошмар… Она тяжело вздыхает. И в этом, как и во многом другом, мужчинам повезло. Костюм из «Маркс и Спенсер» ^[15] и три галстука на выбор – Бакстер живое тому свидетельство. Верити Эверетт нашла свой собственный стиль – белый верх и черный низ, – которому редко изменяет. Темно-синяя юбка в первый день, черная во второй, серая в третий и опять темно-синяя. Обувь без каблуков и кардиган зимой. Но в таком случае легче надевать форму и не морочиться. А прическа? «Конский хвост» – не слишком фривольно? А пучок не слишком напоминает школу, мэм?

Эрика только что достала из шкафа черный брючный костюм (третий раз за последние пять дней – если не поостеречься, то он превратится в униформу), когда зазвонил ее мобильный. Гислингхэм. Он хороший. Не такой наглый, как Куинн, и не такой умный, как Фаули, но умеющий добиваться своего. Методичный. Старательный. И порядочный. Прежде всего порядочный. Ей действительно хочется, чтобы Гислингхэм первым стал сержантом – он это заслужил.

– Чем я могу помочь, сержант?

– Я на Саути-роуд. – Должно быть, на улице сильный ветер, голос едва слышно сквозь его порывы. – Здесь был пожар. Один погибший и один мальчик в палате интенсивной терапии в больнице Джона Рэда.

– Поджог? – Эрика садится на кровать.

– Точно неизвестно, но очень похоже.

– Я могу чем-то помочь?

– С этим Рождеством у нас действительно не хватает людей. Бакстер занят подомовым обходом, но, помимо него, у нас всего трое патрульных.

Сомер знает, что такое подомовой обход и какая это гадость. Особенно в такую погоду. Она лишь молча молит Бога, чтобы Гислингхэм не попросил ее заняться именно этим. И, наверное, он что-то уловил в ее молчании, потому что быстро добавляет:

– Но я звоню не поэтому. Сейчас я застрял на месте происшествия, а Эверетт появится только во второй половине дня. Ты не возьмешь на себя вскрытие?

«А почему не Куинн?» – задает себе вопрос Эрика. Но ничего не говорит. У нее свои дела с Куинном – опрометчивая, но, к счастью, короткая связь, о которой, как она подозревает, знают слишком многие. И Фаули – уж точно.