Хирург - Тесс Герритсен Страница 4

«Ночь на четверг жаркая. Настолько жаркая, что по всему городу люди распахнули окна в надежде поймать хоть глоток свежего воздуха. Ты таишься у пожарного выхода, потея в своей темной одежде, и разглядываешь окно ванной комнаты. Не слышно ни звука; женщина спит в своей спальне. Утром ей рано вставать, чтобы идти на работу в цветочный магазин, и в этот час ее сон переходит в самую глубокую фазу. Она не слышит, как ты скребешь шпателем, пытаясь снять москитную сетку».

Мур посмотрел на обои в мелких бутонах красных розочек. Чисто женский рисунок, мужчина никогда не выбрал бы ничего подобного. Собственно, все в этой ванной говорило о том, что ее хозяйка — женщина, начиная с клубничного шампуня, упаковки «Тампакса» под умывальником и заканчивая аптечным шкафчиком, набитым косметикой. Похоже, девушка была голубоглазой.

«Ты лезешь в окно, и волокна твоей темно-синей рубашки остаются на раме. Полиэфирная ткань. Твои кроссовки сорок первого размера оставляют следы на белом линолеуме пола. В них частички песка, смешанного с кристаллами гипса. Типичная смесь для тротуаров Бостона.

Возможно, ты замираешь, вслушиваясь в темноту. Вдыхая сладкий незнакомый запах женской обители. А может, ты не тратишь время попусту и направляешься сразу к цели. К спальне».

По мере того как Мур следовал маршрутом убийцы, воздух становился гуще, тяжелее. В нем уже угадывалось не ощущение смерти, а ее запах.

Детектив подошел к двери спальни. Теперь волоски на его шее стояли дыбом. Он уже знал, что увидит за дверью. Он думал, что готов к этому, и все же, стоило ему включить свет, как ужас вновь охватил его, совсем как в тот раз, когда он впервые переступил порог этой комнаты.

Кровь уже запеклась. Из службы уборки помещений еще не приходили. Но даже самые сильные моющие средства и килограммы белой краски вряд ли смогут полностью стереть следы кошмара, сотворенного в этих стенах. Казалось, здесь сам воздух пропитан смертельным ужасом.

«Ты заходишь в эту комнату. Окна зашторены, но занавески сделаны из тонкого хлопка, и свет от уличных фонарей струится сквозь ткань прямо на постель, освещая спящую женщину. Конечно, ты должен растянуть этот момент, насладиться зрелищем. Посмаковать задачу, которая стоит перед тобой. Ведь тебе это так приятно, не правда ли? Ты возбуждаешься все больше и больше. Восторг разливается у тебя в крови, словно наркотик, пробуждая каждый нерв, так что вскоре даже кончики пальцев начинают пульсировать от предвкушения».

Елена Ортис даже крикнуть не успела. А может, она и кричала, только ее никто не слышал — ни семья за соседней дверью, ни супружеская пара, что живет этажом ниже.

Убийца принес с собой все необходимое. Клейкую ленту. Тряпку, пропитанную хлороформом. Набор хирургических инструментов. Он пришел полностью подготовленным.

Истязание длилось явно больше часа. По крайней мере, какую-то часть этого времени Елена Ортис находилась в сознании. Судя по тому, что кожа на ее запястьях и щиколотках была содрана, она сопротивлялась. Пока она билась в агонии, ее мочевой пузырь не выдержал, и моча пропитала матрас, смешавшись с кровью. Операция, которую задумал убийца, была чересчур деликатной, и он не спешил, делал все аккуратно, чтобы взять только то, что хотел, и ничего лишнего.

Он не насиловал ее. Возможно, он был попросту не способен на это.

Когда убийца закончил свою жуткую экзекуцию, женщина была еще жива. Рана в области таза продолжала кровоточить, сердце качало кровь. Как долго это длилось? Доктор Тирни предположил, что не менее получаса. Тридцать минут, которые Елене Ортис, должно быть, показались вечностью.

«А что ты делал в это время? Собирал инструменты? Упаковывал свой приз в приготовленный сосуд? Или же просто стоял рядом, наслаждаясь зрелищем?»

Финальный акт был скорым и деловитым. Мучитель Елены Ортис взял то, что хотел, и теперь пришло время поставить точку. Он подошел к изголовью кровати. Левой рукой схватил свою жертву за волосы, запрокинув ей голову с такой силой, что вырвал прядь. Эти волосы потом обнаружили на подушке и на полу. О событиях последних минут кричали пятна крови. Жертва, полностью парализованная, лежала перед ним, подставив шею, которую он и рассек одним ударом лезвия, от уха до уха. Он перерезал левую сонную артерию и трахею. Хлынула кровь. На стене слева от кровати были густые потеки артериальной крови, перемешанные с кровавой слизью из трахеи. Простыни и подушка насквозь пропитались кровью. Несколько капель, сорвавшихся с лезвия, упали на подоконник.

Елена Ортис еще успела увидеть, как ее собственная кровь фонтаном бьет из шеи, пятная стену ярко-красными брызгами. Она успела вдохнуть кровь поврежденной трахеей, услышать, как она булькает в легких, а потом отхаркнуть алую мокроту в приступе удушающего кашля.

Она была жива достаточно долго, чтобы успеть осознать, что умирает.

«И когда все было кончено, когда прекратилась ее агония, ты оставил нам свою визитку. Ты аккуратно сложил ночную рубашку жертвы и оставил ее на комоде. Зачем? Может, это какой-то извращенный знак уважения к женщине, которую ты только что изуродовал? Или ты просто захотел подразнить нас? Показать, что ты хозяин положения?»

Мур вернулся в гостиную и плюхнулся в кресло. В квартире было жарко и душно, но его била дрожь. Он не мог точно сказать, чем был вызван этот озноб — его физическим или моральным состоянием. Ломило ноги и плечи, и Мур предположил, что, возможно, в нем засел вирус. Летний грипп, самый тяжелый. Он вдруг подумал о тех местах, где предпочел бы сейчас находиться. Скажем, в Эдрифте на озере Мэн, где он сейчас забрасывал бы удочку. Или на морском побережье, окутанном туманом. Да где угодно, только не здесь, где пахнет смертью.

Зуммер пейджера заставил его вздрогнуть. Мур выключил аппарат и почувствовал, как сильно бьется сердце. Он заставил себя успокоиться, потом достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.

— Риццоли. — Она ответила сразу, ее фамилия прозвучала как выстрел.

— Вы звонили мне на пейджер.

— Вы почему-то не сообщили мне, что посылали запрос в ПАТП, — сказала она.

— Какой запрос?

— По Диане Стерлинг. Я сейчас просматриваю ее дело.

ПАТП — федеральная Программа анализа тяжких преступлений — представляла собой общенациональный банк данных, куда стекалась информация из полицейских управлений всех штатов, убийцы зачастую повторяли свой собственный почерк преступления, и, используя данные ПАТП, следователи получали возможность по характерным деталям установить личность преступника. Собственно, запрос, инициированный Муром и его тогдашним партнером Расти Стиваком, был делом обычным.

— В Новой Англии похожие преступления не зарегистрированы, — сказал Мур. — Мы просмотрели все дела, в которых фигурировали расчленение, ночное вторжение, связывание клейкой лентой. Ничего общего с почерком убийцы Стерлинг.

— А как насчет серии в Джорджии? Три года назад, четыре жертвы. Одна в Атланте, три в Саванне. Все они есть в базе данных ПАТП.