Забытый выбор - Дмитрий Смирнов Страница 39

– Почему?

– Ну, сам посуди. Кто-то рождается, чтобы быть космонавтом, а кому-то просто круто сидеть дома и ничего не делать. Он ленив, это да, но он и не, как бы получше выразиться, не злодей. Да, пусть будет это слово. В данном контексте оно включает в себя понятие человека заведомо корыстного, алчного, похотливого и безнравственного. Так вот, этот ленивый человек не злодей, он не ненавидит других людей, ему просто не хочется напрягаться и становится космонавтом. Он не пойдет насиловать женщин и убивать детей. Но он и не пойдет изобретать машину времени. И я благодарен обоим этим людям.

– Так, – остановил друга Олег – из твоих слов не понятно, что же делать, чтобы всё хоть немного улучшить?

– Немного. Надо стараться хорошо воспитывать своих детей, помогать своим родственникам, друзьям, если им нужна помощь. Учить их жизни не надо. Кто ты такой для этого? А вот помочь ты можешь. Что еще? Самому не быть злодеем, вот это, наверное, особенно важный пункт. Каждый раз спрашивай себя и только себя, правильно ли ты сделал? Понятно, что границы совести у всех разные, но где-то они общие. Помню кто-то сказал, поумнее меня, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Ты можешь быстрее других бежать стометровку, но при этом бить по ногам своим соперникам не имеешь права. Ты можешь стать первым, но только сам, не трогая других.

– Такого достичь невозможно.

– Не скажи, человек, хоть и медленно, но обретал собственное сознание. Мы уже не сжигаем девушек только за то, что они красивые, ведь так? И ещё один пункт в продолжении разговора о том, что необходимо сделать. Других злодеев, если тебе они повстречаются, надо наказывать.

– Как? Самосуд?

– Зачем же так жестко. Можно же просто, как в сказках о злых волшебниках и феях. Надо перестать с ними контактировать. Искусственно убрать их из общества. Они же либо будут вынуждены принять наши правила, либо уйти. Кто же захочет быть изгоем? Тем более, я уверен, злодеев среди нас намного меньше, чем всем кажется. Нам надо перестать думать, что если один член группы что-то сделал, то отвечать должны все. Нет, они тоже виноваты, что допустили, но по своей внутренней сути они этого не хотели. Таких надо максимально стараться привлекать к нам, к не злодеям.

Олег улыбнулся:

– Как в сказках? – переспросил он, – да, было бы неплохо.

Друзья немного помолчали. Тишину нарушил Алик.

– Так ты же это, про свои дела спрашивал. Увело меня куда-то.

– Так это же и замечательно. Значит хорошо сидим.

– Это точно. Но всё же. Давай по порядку. Кипров рыщет тебя словно овчарка кокаин. Сколько людей непосредственно участвуют в поиске сказать не могу. Но число приличное. Руководит этим всем Порох.

– Да иди ты! – удивился Олег и немного обрадовался, – тот самый?

– Да, да, именно он. Тот, кто умудрялся находить людей уже после того, как тех по документам уже в гроб положили. Информации на тебя у них почти нет. Твой айтишник хорошо постарался.

Олег с благодарностью вспомнил об Илье Березине.

– Так, что там еще, – продолжал загибать пальцы Алик. – Турина они взяли, но, я думаю, ты это и так предполагал. Он выложил им всё что знал, но по факту ничего стоящего.

– Ну с ним мне понятно. А что с союзниками? Есть те, кто может помочь?

Алик задумался.

– Напрямую никто влезать в это всё не хочет. Побаиваются, сам понимаешь. Но, если хорошо поискать можно найти тех, кто поможет финансами, но не больше.

– Для начала и это неплохо. Слушай, Алик, а нет ли среди твоего окружения следаков?

– Почему же нет? Есть, конечно. Периодически начотделы забегают. А тебе зачем?

– Да видишь ли. Нужен мне кто-то, кто мог бы Кипровым заняться. Ну чтобы наш мешок с деньгами немного ищеек от меня отозвал.

– Хм… – Алик снова замолчал. Потом внезапно шлёпнул себя по лбу и рассмеялся, – Да! Есть такой! Как же я мог забыть?

– Что за человек? – с максимальным увлечением спросил Олег.

– Напрямую его не знаю, разговор был с его начальником. С этим, как его, со Степан Петровичем!

– Ты про Белкина уничтожителя ситхов сейчас говоришь?

– Ага, про него самого. Так вот, есть у него один кадр. Очень он его уважает, говорит, что самая светлая голова во всем отделе.

– Ну так и что? К Кипрову то это какое отношение имеет?

– Да дай закончить. Этот Белкин жаловался мне на него, фамилию называл, но я не вспомню. Жаловался на то, что кадр этот, решил под Кипрова копнуть. Ни с того ни с сего. Степан Петрович все переживал, боялся, что эта затея добром не кончится.

– А вот это уже кое что! – обрадовался Олег. – А ты не узнал, с чего это он решил страшным дядей заняться?

– Нет, Олегушка, не смог. Вечер был уже. Белкин еле слова выговаривал. Еще спрашивал меня про тебя. Мол, не знаю ли?

– А ты что?

– Ну я сказал, что знаком, что врать то? Многие знают, что мы с тобой дружим.

– Это да, что-то еще?

– Да нет, он кивал-кивал, бормотал, что ты тоже, вроде, нужен кому-то. Затем взял да и отключился. Мои молодцы его в приготовленную карету закинули и отправили домой.

– Ясно. Необходимо выяснить кто же этот «тайный поклонник» меня и Кипрова, и может быть даже встретится с ним.

***

Денис Волчаков сидел в своем кабинете и перебирал папки с делами. На корешках было написано «дело закрыто». Во всех этих делах по тем или иным причинам фигурировала фамилия Александра Николаевича. Лежали рядом и другие, в которых напрямую Кипров не указывался, но, как говорили между собой следователи, «подразумевался». Изучая всё это, Денис не мог не восхитится талантом Кипрова избегать не только возможных обвинений, но и просто намёков на то, что это именно он. Всё написанное было не больше чем лирикой. Ни одного доказательства, ни одного сносного показания свидетеля. Люди Кипрова потрудились на славу. В каких-то делах он умудрялся выставлять себя чуть ли не жертвой. В других видно было, что следователь, который занимался этим делом, знал всю правду, можно даже сказать, своими глазами видел совершившееся преступление, но не мог это доказать. Это было похоже на заявления человека-алкоголика, который один день не пил, а потом продолжил пить, но именно в этот день увидел что-то стоящее. Однако ему, разумеется, никто не верит, и он начинает распыляться, пытаться что-то доказывать. Но все только продолжают сочувственно улыбаться. Разочаровавшись во всём, он доходит до истерики, а потом и сам начинает думать, что, мол, всё это неправда и не более чем обычные его пьяные галлюцинации.

Денис отметил про себя, что всем «тёмным» делам Кипрова более десяти лет. Это могло означать, что новое тысячелетие он начал относительно чисто. «Или так ,по крайней мере, нам должно казаться» – подумал про себя Волчаков. – «Дел в итоге оказалось даже больше чем я рассчитывал. Есть в чём покопаться. Жаль лишь, что ни один из следователей, работавших над этими делами в то время, сейчас уже не на службе. Хотя посоветоваться это не должно помешать» – Денис продолжал копаться в бумагах: «Дильман, Дильман» – бормотал он, – «Кто же ты? Нигде у нас о тебе ни слова. Степан Петрович, вроде, упоминал, что его знает Алик, владелец одноименного заведения. Но этого невообразимо мало. Может Добрич зря переживает?».