Исступление. Скорость - Дин Кунц Страница 37

Будучи ребенком, Кот всегда пережидала гнев и ярость взрослых, распластавшись под кроватью, забившись в самый дальний угол платяного шкафа, балансируя на крыше или на верхних ветвях дерева, замерзая в пустых амбарах или считая звезды на берегу теплого океана. При этом она неизменно испытывала страх, но не только, – жизнь ей существенно облегчали бесконечный запас терпения и некая дзен-буддистская отрешенность, с которой она взирала на происходящие вокруг события. Сейчас же нетерпение сжигало ее, как никогда раньше. Она очень хотела видеть, как этого человека настигают, заковывают в наручники, подвергают суду и наказанию. В отчаянии Кот молилась, чтобы все это произошло как можно скорее, до того, как он успеет убить кого-то еще. В данную минуту ее собственному существованию ничто не угрожало, но на карту была поставлена жизнь шестнадцатилетней девочки, которую она даже не знала. Кот самой было удивительно и немного тревожно от того, что она оказалась способна так беззаветно и безрассудно заботиться о постороннем для себя человеке.

Возможно, однако, что эта способность всегда была скрыта внутри ее; просто Кот никогда раньше не попадала в такую ситуацию, в которой эта черта ее характера проявилась бы. Впрочем нет, не надо себя обманывать. Десять лет назад она не погналась бы за страшным фургоном ни за какие коврижки. И даже пять лет назад. Даже один год. Даже вчера…

Что-то незаметно – исподволь, но сильно – повлияло на нее, да так, что переменился самый ее характер. И виновато в этом было не зверство, свидетельницей которому она стала в доме Темплтонов. Душой Кот понимала, что эта непонятная метаморфоза должна была произойти с ней уже давно; так, день за днем, понемногу подтачивая берег, готовит река грядущее изменение русла. И вот каким-то образом собственная жизнь перестала быть для нее основным – река размыла последний тонкий перешеек, сдвинула последний тяжелый камень и шумным потоком устремилась в низину, которая отныне будет служить ей новым ложем.

Эта не рассуждающая забота о другом, постороннем человеке испугала ее саму.

Новая молния, ослепительная и яростная, выхватила из темноты стволы мамонтовых деревьев. Они были столь массивны и высоки, что напомнили Кот соборные шпили. За вспышкой холодного света последовал гром такой силы, словно в разломе Сан-Андреас ^[12].

Самая активная подвижка геологических пластов зафиксирована во время сан-францисского землетрясения в 1906 году. Снова пришли в движение тектонические пласты. Небо наконец раскололось, и на землю пролился долгожданный дождь.

Первые капли были крупными и казались молочно-белыми в свете фар, словно вся ночь в один миг превратилась в изысканный подсвечник, в котором горят миллионы свечей и переливаются миллиарды хрустальных подвесок. Неожиданно срываясь со своих мест, они с глухим стуком разбивались о капот, о ветровое стекло и об асфальт.

Понемногу ливень перегородил шоссе сплошной стеной, за которой начал исчезать свет задних огней фургона.

За считаные секунды размер дождевых капель уменьшился, а число их стремительно возросло. Теперь они казались серебристо-серыми и падали не вертикально вниз, а летели навстречу, подгоняемые усилившимся ветром.

Кот включила дворники на полную мощность, но видимость продолжала падать, и дом на колесах почти совсем исчез из ее поля зрения. Кот поняла, что, несмотря на погоду, убийца и не подумал притормозить; напротив, он увеличил скорость.

Боясь выпустить его из вида хоть на мгновение, Кот снова сократила разделявшую их дистанцию до двухсот футов. Вместе с тем ее снова посетило тревожное чувство, что убийца разгадает ее маневр и поймет, что кто-то его преследует.

Встречные машины с самого начала попадались редко, а теперь их число сократилось обратно пропорционально силе неистовствующей стихии – как будто большинство автомобилей просто смыло с шоссе ливнем. В зеркальце заднего вида тоже не мелькал свет ничьих фар. Психопат за рулем фургона задал такой темп, что, кроме Кот, его вряд ли кто-нибудь взялся бы догонять.

И на этом пустынном и мокром шоссе Котай снова почувствовала себя один на один с преступником – точно так же, как тогда, когда она пряталась в его моторизованной скотобойне.

Когда же прошло достаточно времени – ровно столько, чтобы пустынное шоссе и страшные катаракты дождя стали не такими пугающими, более привычными, – преступник неожиданно предпринял странный маневр. Не потрудившись включить сигнал поворота, он быстро нажал на тормоза и свернул на съезд какой-то второстепенной развязки.

Он застал Кот врасплох. Она снова испугалась, что преступник встревожится, если увидит, как она поворачивает вслед за ним. На дороге в пределах прямой видимости оставалось только две машины – ее «хонда» и его фургон, так что не привлечь к себе внимания было практически невозможно. Но другого выхода у Кот не было.

Когда она достигла конца наклонного съезда, дом на колесах уже растворился в пелене дождя и легком тумане, однако, еще находясь на шоссе, Кот заметила, что убийца свернул налево. Собственно говоря, дорога была здесь только одна, она вела на запад и, если верить указателю, пролегала по территории Национального заповедника мамонтовых деревьев имени Гумбольдта.

Где-то впереди лежали три населенных пункта: Ханидью, Петролия и Кейптаун. И хотя Кот никогда не приходилось слышать ни об одном из них, она не сомневалась, что это всего лишь придорожные поселки, в которых не найдешь никакой полиции.

Подавшись вперед к рулевому колесу и вглядываясь в залитое дождевой водой ветровое стекло, Котай увеличила скорость, торопясь поскорее нагнать убийцу, потому что он мог жить либо в одном из трех поселков, либо где-то вблизи них. Она поступила довольно разумно, на некоторое время выпустив фургон из поля зрения, так что теперь преступник не мог быть абсолютно уверен, что за ним следует та же самая машина. Тем не менее Кот понимала, что если она не хочет потерять его след, то ей придется снова сократить разрыв и сделать это нужно до того, как фургон покинет пределы национального заповедника и либо вернется на шоссе, либо свернет на какую-нибудь потайную тропу.

Чем глубже уходила дорога в чащу подпирающих небо великанов, тем слабее хлестали ветер и дождь ее «хонду». Буря нисколько не ослабела, просто теперь ее главные удары приходились на могучие мамонтовые деревья, защищавшие дорогу от неистовой ярости непогоды.

Проезжая часть здесь была намного ýже, к тому же дорога прихотливо петляла, и поддерживать такую же, как на Сто первом шоссе, скорость было невозможно. Убийца, по-видимому, тоже решил, что ему незачем спешить, так как он уже удалился от разгромленной бензоколонки на вполне безопасное расстояние. Когда Кот наконец завидела впереди фургон, убийца ехал много медленнее верхнего предела скорости, установленного дорожным знаком.

Впервые оказавшись так близко к фургону, Кот рассмотрела, что на нем нет никаких номеров. Насколько ей было известно, в Калифорнии и в некоторых других штатах временные номерные знаки для только что купленных автомобилей не были предусмотрены официально, поэтому – до тех пор, пока соответствующие таблички не приходили по почте из департамента автомототранспорта, – ездить без номеров не возбранялось. Или, возможно, убийца снял номера прежде, чем отправиться к дому Темплтонов, опасаясь нарваться на нежелательного свидетеля с хорошим зрением и цепкой памятью.