Пентхаус - Александр Егоров Страница 37

Осень прошла, и наступила зима; деревья за окном больше не заслоняли небо, но и солнце светило скупо и тускло. Танькина квартира — на втором этаже, и снова, как когда-то давно, в темной комнате старый попугай-жако просыпался, что-то бормотал, посвистывал и хлопал крыльями, когда я приезжал с работы.

Доктор Литвак, Михаил Аркадьевич, был настолько любезен, что принял меня назад без долгих оправданий. Посмотрел на меня печальными библейскими глазами, вздохнул и сказал:

«Вы, Артем, всего лишь завершили первый круг жизни. Сколько их еще будет — может, лучше и не знать?»

В его клинике я занимался неврозами переходного возраста. Таня тут ни при чем, так вышло само собой. Богатые мамаши приводили к Литваку своих дочек-истеричек, и тот устраивал для них коллективные тренинги; я был нужен ему, потому что дочкам-истеричкам я нравился.

Однажды мы даже съездили в Жуковку. Директор частной школы заказал нам тренинг по мотивам Дейла Карнеги: «Как заводить друзей и оказывать влияние на людей». Вначале я подумал, что с мальчиками придется говорить о секретах легкого съема, но ошибся. Pick-up, как и другие малобюджетные развлечения, был им неинтересен. Они и вправду хотели дружить. Меня это удивило.

Впрочем, тренинг прошел с блеском.

На гонорары я выкупил «мазду» со штрафстоянки. Сделал себе новый зуб и новый паспорт, но по-прежнему жил в Танькиной квартире. Спал на пружинистом диване. Однажды я все-таки подпоил ее коньяком и трахнул: так получилось. Умный серый попугай помалкивал и делал вид, что его нет дома; наверно, он тоже был согласен с происходящим, потому что однажды, дождавшись тишины, похлопал крыльями и проворчал что-то вроде: «шикарно, шикарно».

В восемь утра Танька уехала к себе в инспекцию, оставив на столе записку:

МАНЬЯК + КОНЬЯК. ХОРОШО, ЧТО Я НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ.

Это было не совсем так, но и обольщаться не приходилось.

Новый год мы справляем по-тихому, вместе. В нашей комнате, при свечах. К нам нечасто приходят гости, что, наверно, и не странно; Танькины родители давно умерли, а моих никогда и не существовало.

И вот уже отговорил президент, часы прозвонили, и пробка врезалась в потолок. С первым глотком шампанского новый год начался. Елочная гирлянда мигает таинственно. Несмешные комедианты кривляются в телевизоре.

— Два года назад все было иначе, — говорит Таня. — Помнишь?

Я помню. Тогда она затащила Маринку к нам в гости: та наотрез отказывалась праздновать Новый год в интернате — тогда я еще не понимал, почему. От шампанского Маринке стало весело, и она решила расцеловать нас обоих, и это у нее получилось как-то слишком уж волнующе; кажется, тогда-то все и началось, а впрочем, я могу ошибаться.

А прошлый НГ мы с Маринкой встречали в ночном клубе, слишком пафосном, чтобы хоть кто-нибудь обращал на нас внимание. Там был какой-то бредовый диджей-сет, и еще нас облили шампанским.

— Думаешь, она позвонит? — спрашиваю я.

Нет, Маринка не забыла нас. В полпервого от нее приходит сообщение:

Del_Mar: my v klube. Tantsuem. Zdes' odni ruskie. Tseluju krepko, s novym godom!

Танька кладет трубку на стол. Говорит с грустью:

— Это место называется Тосса Дель Мар. Я смотрела на карте. Недалеко от Барселоны.

Я никогда не бывал в Испании. Два года назад мы ездили с Таней на Кипр. Взяли «фольксваген» в аренду и катались по побережью.

Недосказанность висит в воздухе, как сигаретный дым.

Снимает напряжение доктор Литвак. Он это умеет. Он звонит мне на трубку, как всегда доброжелательный, и тихим голосом спрашивает, как дела.

— Все нормально, — откликаюсь я. — Вас также с Новым годом, Михаил Аркадьевич.

— Ой, вы даже и не говорите. Поменьше бы нового, — ответствует он. — Вам, Артем, прежде всего здоровья. Взаимной любви и согласия. Вам и… всем вашим.

— Обязательно передам, — говорю я машинально.

Несколько смс-ок приходит от знакомых, у кого есть мой новый номер. Клиенты мне не пишут. Стараются забыть поскорее. В этом состоит неприятная специфика моей работы.

Я тычу пальцем в дисплей, набирая ответы, когда приходит еще одно сообщение.

George: береги себя, доктор:-) Встретимся в Новом.

Что-то написано на моем лице, потому что Танька смотрит на меня встревоженно.

— Так, один старый приятель, — поясняю я. И поскорей берусь за шампанское.

Свечки расставлены на столе, огоньки дрожат, за окном фейерверки взлетают в небо, шипя и взрываясь, а на земле им вторят автомобильные сигналки. Телевизор показывает беззвучный концерт. Довольно забавно. Если еще выпить, нелепое устройство этого мира перестанет бросаться в глаза.