Микрокосмос, или Теорема Сога - Асука Фудзимори Страница 37

– М-м-м, что касается пирожных… – протянул было Гёдель.

– Вот я ее поймаю, дрянь мелкую! Утром не видел, но изловлю – задницу надеру!

Чтобы остановить излияния возмущенного родителя, Тьюринг заказал три крепких чая. Хозяин удалился, все еще взрыкивая и возмущенно потряхивая головой. Гёдель медленно воздел свою полупрозрачную, как будто восковую длань и провозгласил медленно и торжественно:

– Завтра, друзья мои, вы будете иметь счастье ознакомиться с моим новым трудом. Я представлю свою работу «Uber formal unentscheidbare Satze der "Principia Mathematica" und verwandter Systeme» [5].

– Звучит заманчиво.

– А что привело сюда вас, дорогой Хитоси, что заставило одолеть столь долгий путь?

Разумеется, Хитоси не собирался рассказывать, что работает на военных. Он напряг фантазию и пустился в туманные рассуждения о машине, способной воспроизвести человеческое мышление. Тьюринг восторженно отнесся к этой идее, пустился ее комментировать и расхваливать. А в это время, пока молодой англичанин нахваливал прожекты старшего японского коллеги, пока хозяин гостиницы безуспешно разыскивал дочь, чтобы отодрать ее надлежащим образом, японские войска покидали свои казармы и базы, направляясь в Маньчжурию.

Пять тысяч на левом фланге, почти шесть на правом, все вооружены очень неплохо, мечи да копья. Глотки испустили боевой вопль, клинки скрестились… и к исходу дня стало ясно, что принц Ямасиро проиграл битву. С горсткой уцелевших воинов он сбежал в холмы Икома.

– Проклятье! – возопил он в отчаянии, сидя перед костром в разведанной его людьми пещере. – Пропала моя принцесса! Ничего, кроме трона, мне не досталось.

Остался в живых – надо позаботиться о будущем. И вот Ямасиро отправляет гонца к Ирука, сыну Эмиси Сога. Ирука и Ямасиро старые товарищи по оружию, вместе учились владеть мечом во дворце Икаруга. В память о прежних днях, рассуждал принц Ямасиро, он не откажется выступить посредником.

Посланник Ямасиро прибыл к Ирука, наследнику дома Сога, и был немедленно обезглавлен. Эмиси, отец Ирука, упрекнул сына:

– Дорогой, разумеется, время от времени следует напоминать народу о своей твердой руке, но лишать головы послов – это несколько не вписывается в традиции.

– Всего одна голова, отец.

– Ладно, ладно. Но следующего посла сначала хотя бы выслушай.

– А после этого можно отрубить ему голову?

Эмиси вздохнул. Дня не проходило без отрубленных голов. Сначала он взирал на эти шалости сына снисходительно и даже благосклонно, считая, что твердая рука и решимость – отличительные черты членов дома Сога. Но казнь следовала за казнью, чаще всего совершенно без всяких причин, атмосфера двора Сога напитывалась мрачной напряженностью, народ ворчал по углам.

– Сын мой, – попытался урезонить своего отпрыска Эмиси, – правителю следует проявлять не только твердость, иногда уместна и справедливость.

– А где же несправедливость, отец? Я подряд все головы рублю, все равны предо мной.

Эмиси опасался, что сыну его не суждено пойти далеко. Возможно, суждено плохо кончить. Озабоченный отец поделился заботами с принцессой Кагуя:

– Мой сын становится основной причиной смертности в стране. Не знаю, что и делать.

– Ерунда, – успокоила принцесса. – Не надо преувеличивать. Я, к примеру, погубила тысячи людей за один-единственный день. По сравнению со мной Ирука лишь безобидный сосунок.

На поле битвы вороны переругивались и дрались за наиболее лакомые, наиболее удобно разделанные трупы, победители обирали убитых, а нетерпеливый Тамура немедленно потребовал лошадь. Он хотел сам принести радостную весть принцессе. Принц понесся галопом, скакал без отдыха, но прибыл во дворец лишь ночью. Принцесса еще не ложилась. Она спокойно стояла на балконе и любовалась луной.

– Вот и я, о Возвышенная Гарпия! – воскликнул принц Тамура, падая пред принцессой Кагуя на колени и припадая губами к краю ее одежд. – Я уничтожил этого идиота Ямасиро, раздавил его, как таракана, каковым он, вне всякого сомнения, и является. Он поднялся с пола, продолжая:

– Битва была жестокой, рука моя не знала пощады. Но мысли мои пребывали с вами, с вашей красой неземной, и боги – прошу прощения, Бог – да, Бог даровал мне победу. Позволите немедленно объявить о нашей свадьбе?

– Гм… О чем?

– О нашей свадьбе, Смертоносная Звезд-дзёси. Вы и я, я и вы, мы вместе навечно…

– О нет, я передумала. Нынче вечером я вызвала монаха Мина и приказала сочетать меня с луной.

Тамура подумал, что он ослышался.

– Слу… ела… ело… С луной???

– Ну да, с луной. Что тут особенного?

– Но послушайте, Пленительная Поган-си, это невозможно! Где это видано, чтобы девушка сочеталась браком с луной?

– Теперь видано. Здесь видано, вот на этом балконе.

– А люди, которые за вас положили головы? Тысячи трупов сгниют на северных полях. Да еще крестьяне, которые оказались в поле к началу битвы и которым перерезали глотки, чтобы они не потребовали компенсации за потоптанный рис.

– Что поделаешь, такова жизнь.

– Луна… Что вам даст эта луна? А монах Мин? Он согласился на этот фарс?

– За достаточную сумму согласился. Чего монах не сделает за деньги!

– О Загадочнейшая-Из-Потаску-химэ, вы меня надули, обманули, осмеяли. Я рисковал жизнью, я потерял самых храбрых и сильных своих воинов, и после всего этого я не получу обещанной награды?!

– Да ладно, разнылся… Вы победили, за труды получите трон, это вас утешит.

– Подумаешь, трон…

– Ох, эти мужики, вечно всем недовольны. Чем жаловаться, лучше помиритесь с этим дураком Ямасиро. Он, должно быть, мерзнет в пещере.

Второй гонец Ямасиро был принят и обласкан. Эмиси лично распорядился его накормить и обсудил выход, удобный для всех заинтересованных сторон. Принц Ямасиро признаёт принца Тамура императором и за это получает доступ ко двору в качестве желанного гостя.

Гонец отправился в обратный путь, но был перехвачен. Эмиси услышал за дверью какой-то шум, вышел и застал сына при окровавленном мече и с отделенной от тела головой в руке.

– Сын, почему ты это сделал? Я тебе не разрешал его казнить.

– Отец, но вы мне не говорили, что этого нельзя делать. На всякий случай я…

– Сын, я тебя люблю, ты зрак ока моего, плоть от плоти моей, моя кровь течет в твоих жилах, но я начинаю подумывать, не следует ли вздуть тебя хорошенько, дабы научить вести себя как следует. Эти твои горы трупов начинают утомлять. Как будто мало войн, болезней и неурожаев.