Завет - Гейл Линдс Страница 33

Он аккуратно положил очки обратно на стол.

— Ты что-то говорила о посвящении? Полагаю, лучше не медлить с этим, верно?

— Ты ведь знаешь о практике «изгнания недугов»?

— Конечно, — ответил Браво. — Средневековые целители считали, что болезни, или, как их называли, «дурные соки», прячутся в глубине человеческого тела, и для лечения необходимо изгнать их. «Вытянуть» из глубины на поверхность.

Дженни кивнула. Они пододвинули стулья и складной столик ближе к плите. Вероятно, Дженни уже давно включила конфорку; вода в небольшой кастрюльке почти закипела.

— Положи правую руку на стол, — сказала она, — ладонью вверх.

Браво выполнил ее просьбу. Она взяла длинные металлические щипцы и, погрузив их в кипящую воду, поочередно извлекла три стеклянных колпачка. Они напоминали крохотные подставки для вареных яиц. Дженни поместила их на бумажное полотенце, чтобы просушить.

— Может, стоило обзавестись автоклавом? — пошутил он.

Она улыбнулась:

— Иногда самым лучшим бывает самый старый способ.

Она поставила все три бокальчика в ряд на столе и снова опустилась на стул рядом с Браво.

— Ты готов?

Он кивнул.

Дженни взяла один из стаканчиков и прижала к ладони Браво. Она зажгла длинную спичку и поднесла к стеклу пламя. Постепенно кожа под стаканчиком покраснела и немного распухла.

— Во время посвящения мы выгоняем на поверхность не «соки», а твое чувство долга. Ведь после того, как ты станешь частью ордена, передумать будет уже нельзя. Пути назад не существует. Ты изменишься навсегда.

Она убрала спичку в тот момент, когда стекло нагрелось почти до нестерпимой температуры, и поднялась со стула. Подойдя к мойке, Дженни выдвинула ящик под столешницей и достала маленький оловянный сосуд. Вернувшись к столу, она вытащила пробку из горлышка сосуда и перевернула его вверх дном. На ее ладонь упали три семечка.

— Это семена кипариса, кедра и сосны, вечнозеленых деревьев, в некотором смысле — символов вечной жизни. — Одно за другим она вложила их в рот Браво. — Когда умирал Адам, сын его Сет вложил в его уста семена кипариса, кедра и сосны, принесенные ему ангелом. Ты должен разжевать и проглотить их.

Браво повиновался.

— Говорят — и у ордена есть тому свидетельства, — что крест Христа был сколочен из древесины этих трех деревьев. Эта часть обряда посвящения символизирует твою смерть, уход из привычного общества, из мира, каким ты его знал. Клянешься ли ты, что, войдя в Voire Dei, никогда не попытаешься отречься от ордена?

— Клянусь, — проговорил Браво, чувствуя накатывающую волну дурноты.

Одним искусным движением Дженни убрала стаканчик с его ладони, уже начинавшей болезненно зудеть, и приложила второй в трех дюймах от красного пятна. Все повторилось.

Когда кожа под вторым стаканчиком покраснела и распухла, она сказала:

— В Откровении записано: «Сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их — как песок морской». На средневековой карте, обнаруженной в Херефордском соборе, мир имеет форму круга, в центре которого расположен Иерусалим — пуп земли. На одной из сторон карты записана легенда, повествующая о битве Александра Великого с войсками сатаны во время его завоевательного похода. Он победил, но не смог полностью истребить их. Вместо этого он запер их в горах Каспия, и пророчество не свершилось.

Дженни все еще держала спичку над стаканчиком, хотя кружок кожи под ним уже покраснел и растрескался. Первый стаканчик она сняла приблизительно раза в три быстрее.

— Эта часть знаменует воскрешение, потому что наша главная, священная цель — в день Апокалипсиса встать на пути орд сатаны, защищая человечество. Клянешься ли ты сделать это?

— Клянусь. — Снова подступила тошнота, и на этот раз справиться с ней было труднее. Браво начинал чувствовать себя так, словно был покрыт кровоточащими стигматами — сродни тем, что появлялись, судя по религиозным трактатам двенадцатого века, на теле особо благочестивых монахов.

Дженни взяла последний стаканчик и заменила им второй, отступив еще три дюйма. Она открыла следующий ящик под мойкой и, натянув тонкие латексные перчатки, вернулась к столу, держа в руках каменную ступку и три крошечных стеклянных контейнера с белым, желтым и серым с металлическим отливом содержимым. Опорожнив контейнеры над ступкой, Дженни принялась растирать эту смесь пестиком.

— Соль, сера и ртуть, — произнесла она. — Три основные алхимические субстанции, символизирующие завершение трансформации и вступление в новую жизнь. — Перемешав элементы, Дженни аккуратно поместила получившееся вещество внутрь необычного вида медальона, выполненного в форме меча длиной приблизительно с кисть ее руки.

Она взглянула в глаза Браво.

— Готов ли ты пожертвовать своей работой, своими друзьями, своей семьей ради более значительной цели?

— Да.

Она легко ударила его алхимическим мечом по левому плечу.

— Клянешься ли ты охранять тайны ордена и отдать за это жизнь, если понадобится?

— Да.

Она приложила меч к его правому плечу.

— Клянешься ли ты противостоять нашим врагам á outrance? [8]

Á outrance! Не сразу до Браво дошел смысл услышанного. Термин, который употребила Дженни, со времен Средневековья означал битву не на жизнь, а на смерть, до победного конца. Теперь, запертый в этой неуютной комнате, словно в склепе, вовлеченный в странный ритуал, включающий символическую смерть, Браво живо чувствовал силу, исходящую от этих слов, не выветрившуюся и спустя много столетий.

— Да.

Она прикоснулась мечом к его макушке и убрала последний стаканчик, пребывавший на руке Браво втрое дольше предыдущего.

— Теперь ты один из нас. Сердцем, душой и телом ты принадлежишь ордену.