Белая акула - Питер Бенчли Страница 33

Наконец, не сообщили Бобби и о том, что Тони Мадейрас – хам и садист, один из тех, кто раздувается, как пузырь, унижая других. А также – алкоголик: хотя он заявлял, что не пьет на работе, «работа», казалось, каждый день кончалась все раньше и раньше. Месяц назад он не принимал ни капли, пока катер не швартовался у пристани: теперь начинал сосать на мостике из фляжки сразу после отхода от рыболовецкого причала.

Большинство клиентов об этом не знали, либо им было наплевать, как сегодняшним – пожарным из Нью-Лондона, которые начали с пива в семь утра и переключились на «Кровавую Мэри» в девять.

Бобби, однако, было не наплевать. Он принимал на себя главный удар перемен настроения Мадейраса – от непотребного сарказма до слезливой любви, но с перевесом первого.

Конечно, Бобби может уйти, но он не уйдет, потому что знает о последствиях. Он расскажет отцу, как все было с его точки зрения, а отец сделает вид, что поверил, хотя на самом деле не поверит. Он позвонит Мадейрасу, и тот сообщит (вежливым кодом, который используют взрослые), что Бобби оказался слабаком и ленивым плаксой.

Отец никогда не скажет, что поверил Мадейрасу, однако ощущение разочарования и сожаления будет сказываться по меньшей мере целый год.

Уход обошелся бы слишком дорого. Лучше продержаться еще шесть недель.

Бобби потрошил новую рыбину, когда остекленная дверь в каюту с кондиционером раздвинулась и оттуда раздалось:

– Эй, малыш, у нас кончился лед.

– Есть, сэр, – откликнулся Бобби, снова бросил за борт ведро для воды, вымыл руки и вошел к клиентам. Руки все равно воняли рыбой, но эти двое никогда не заметят.

* * *

Существо плавало туда и обратно в пене почти на поверхности, сатанея от сильного, пронзительного запаха добычи и недоумевая, поскольку не находило ничего существенного. Попались несколько кусков еды, и существо почти достало их, но прямо из-под носа их выхватили сверху.

Испытывая танталовы муки, оно плыло вперед, пропуская маслянистую, со следами крови воду сквозь трепещущие жабры.

* * *

– Разделай последнюю пару и брось в сумку для меня, – приказал Мадейрас. – Возьму домой своей.

– Есть, сэр, – ответил Бобби.

В садке оставались три рыбины, первые пойманные сегодня и самые большие – по восемь, может, по десять фунтов. Он зацепил за хвост самую крупную и шлепнул на палубу. Ее поймали несколько часов назад, и она уже затвердела. Остекленевшие глаза таращились в тупой угрозе, окостеневший рот с рядом мелких правильных треугольников был открыт.

– Я рад, что ты не выросла до сотни фунтов, – произнес Бобби, добравшись до спинного хребта, воткнув нож и оттягивая его к хвосту.

Эту рыбину Бобби чистить не стал. Вместо этого плавными движениями ножа он снял мясо с одного бока, от хвоста по ребрам и до жабер. Потом перевернул ее и повторил процедуру на другой стороне. И выбросил за борт скелет, жабры, потроха и прочее.

Бобби смотрел, как чайки накинулись на рыбьи останки, кувыркавшиеся в волне от катера. Одна попыталась поднять костяк за голову, но он оказался слишком тяжел – птица не смогла взлететь. Другая ухватилась за хвост, и мгновение казалось, что вдвоем чайки смогут утащить скелет туда, где удастся спокойно объесть его. Но тут в скелет ударилась третья птица, и он отлетел, разбрызгивая воду.

Птицы снова устремились вниз. Прежде чем они достигли цели, вода всплеснулась, сверкнуло что-то блестящее, а когда блеск померк, костяк исчез.

* * *

Длинные, искривленные когти разорвали мертвое животное на куски. Существо всосало потроха из брюшной полости и глаза из глазниц. Зубы его раздробили челюстные кости; существо съело язык рыбы. Погружаясь на дно, оно сожрало все, что осталось.

Нечто большое, откуда поступила пища, удалялось, оставляя на барабанных перепонках существа затухающие толчки.

Существу требовалось большее. Не только от голода – недавно оно поглотило многих, питалось, пока не срыгнуло, а потом питалось еще, – но по запрограммированному рефлексу. Добыча манила неудержимо; убийство и поедание были его единственными функциями. Даже при полностью заряженном энергией теле у существа продолжал выделяться желудочный сок.

Существо оттолкнулось от дна; ластоподобные ступни синхронно поднимались и опускались, когти на пальцах ног тускло блестели. Оно летело сквозь водную толщу на пульсирующий звук.

Бобби кончил разделывать последние две рыбины, выбросил за борт скелеты и завернул тушки. Зачерпнув ведром воды, он вымыл руки и собрался уже драить палубу, когда услышал, что машина снижает обороты, и увидел, что лодка замедляет ход, останавливается и начинает покачиваться на мелкой боковой волне.

– Впереди птицы! – крикнул вниз Мадейрас. – Похоже, там стая синих гоняется за мелочью. Спроси этих двоих, может, хотят пару раз закинуть удочку.

– Есть, сэр, – отозвался Бобби.

Он открыл дверь в каюту и ощутил порыв холодного воздуха изнутри. Клиенты играли на койке в джин-рамми. Один из них при этом уснул, а другой еще возился с картами. Из мусорной корзины вверх дном торчала пустая бутылка из-под водки.

«Пусть они откажутся», – взмолился Бобби. Он не хотел снова укладывать леску и чистить рыбу. Кроме того, теперь рыбаки нализались, значит, обязательно будут ошибаться и обязательно ему достанется за их ошибки.

– Капитан просил узнать, не хотите ли вы еще порыбачить, – сказал Бобби.

Клиент посмотрел на Бобби и нахмурился, словно не узнавая.

– Что ловить? – спросил он.

– Рыбу.

Человек на минуту задумался, потряс за коленку друга, но тот не просыпался.

– А, иди ты... – ответил рыбак.

– Есть, сэр. – Бобби захлопнул дверь и крикнул Мадейрасу: – Они сказали «спасибо, нет».

– Они об этом пожалеют, – проворчал Мадейрас, наблюдая в бинокль за пикирующими крачками. – Там, похоже, настоящее чудовище.

Бобби выплеснул на палубу воду, бросил ведро и смыл через шпигаты кровь и чешую.

Несколько пятен засохшей крови остались на настиле. Бобби взял ведро, намотал на руку веревку и пошел на корму.

– Эй, придурок, – крикнул Мадейрас, – ты не все вычистил!

– Да, сэр, – четко отозвался Бобби. – Поэтому я хочу достать еще воды.

– Когда закончишь, принеси мой спиннинг. Попробую пару раз забросить отсюда, – сказал Мадейрас, снова поднимая бинокль.

«Давай, – со злостью подумал Бобби. – Может, ты уже настолько накачался, что оступишься и свалишься за борт, и синие разорвут тебя в клочья».

На юте клубились выхлопные газы от работающего на холостом ходу двигателя. У Бобби слезились глаза, он не все различал. Чайки висели высоко в небе, подальше от ядовитого дыма.