Час Пандоры - Джон Дж Нэнс Страница 32

После короткого разговора трубка упала ему на колени. Холлэнд повернулся к послу и громко сглотнул.

– Что такое, Джеймс? – спросил Ланкастер.

Тот глубоко, неровно вздохнул.

– Я не понял, почему, но за полчаса до нашего приземления в Даллас позвонили из отдела ситуационного анализа Белого дома.

– И? – поторопил его посол.

Холлэнд покачал головой и снова тяжело сглотнул.

– Теперь нас боится даже наша собственная компания, – он махнул рукой в сторону лобового стекла, – явно перенося на других поиск решений.

– Что они сказали вам, Джеймс? – поинтересовался Ланкастер с чуть большим нажимом.

Взгляд Холлэнда встретился с глазами посла. Капитан устал, Ли еще раньше заметил это. Но смертельная усталость в этих глазах вызывала тревогу.

– Они сообщили, – ровным голосом ответил Холлэнд, – что правительство убеждено в том, что мы несем на борту нечто худшее, чем просто грипп. Они рассматривают нас как серьезную угрозу крупным городам.

– Что это значит? – задал вопрос Робб.

– Нам запретили возвращаться в Соединенные Штаты.

* * *

Вашингтон, округ Колумбия – Белый дом

Президент Соединенных Штатов положил себе за правило с момента вступления в должность без крайней необходимости не подходить близко к отделу ситуационного анализа в кризисные моменты.

– С этого начинается порочный круг обратной связи, – объяснил он своему отчаявшемуся советнику по делам национальной безопасности однажды поздно вечером, когда выяснилось, что Панама стоит на грани гражданской войны. – Никсон отказался к ним обращаться, Рейган повел себя подобным же образом, возможно, по разным причинам. Они обратились в Пентагон и общались с военным ведомством.

– Куда более благоразумно спуститься на лифте на два этажа вниз, сэр.

– Слушай, если я пойду туда, все подумают: ничего себе, если президент здесь, это куда серьезнее, чем мы думали! Очень быстро появится такое напряжение, что я не смогу поверить, что советы даются с холодной головой. Я останусь в Овальном кабинете или, черт меня побери, в кровати, а они могут воспользоваться телефоном или подняться ко мне и поговорить со мной. Кроме того, – добавил он, – это слишком близко к отделу прессы, а Сэм Донэлдсон никогда не спит.

22 декабря вечером, в 18.30 по стандартному восточному времени, после нескончаемого потока телефонных звонков из отдела ситуационного анализа в жилую часть Белого дома по поводу рейса 66, президент нарушил собственное правило и спустился на лифте вниз.

Дюжина мужчин и женщин с удивлением подняли глаза, когда он внезапно появился в комнате. Выглядел президент при этом утомленным и значительно старше своих сорока девяти лет.

– Ладно, а теперь что? – Он остановился и наклонился вперед, перенеся весь свой вес на обе руки, опиравшиеся на одну из панелей связи.

Помощник советника по национальной безопасности махнул рукой в сторону одного из дисплеев, на экране которого на карте Северной Атлантики сиял оранжевый круг вокруг Кеблавика.

– Посол Исландии обрывает линии государственной связи, чтобы поговорить с вами, сэр. Кто-то видел это все по телевизору, когда они услышали, что приземлился «боинг» с эмблемой компании «Квантум» на хвосте. Маленькая страна. Этот человек схватился за телефон и позвонил в правительство. Теперь они в курсе нашего тайного проникновения и чертовски злы. Они даже вытащили из постели Генерального секретаря Организации Объединенных Наций и хотят, чтобы самолет улетел.

Президент едва кивнул.

– Следующим шагом будут пресс-конференции и проблемы с договором о нашей базе на острове.

– Великолепно! Понадобилось почти два часа телефонных переговоров, чтобы успокоить британцев, после того как военные попытались сыграть эту шутку в Милденхолле. За это мне следовало бы трехзвездного генерала понизить до лейтенанта!

– Сэр, я… думал, что вы разрешили посадку в Исландии…

Президент посмотрел в пол и покачал головой.

– Да, да, да. Разрешил. Как идиот. Я надеялся, что они смогут протащить его тайком.

– И еще, сэр. Джонатан Рот, заместитель директора ЦРУ, здесь, если вы хотите поговорить с ним.

Президент заметил Рота на пороге маленького примыкающего конференц-зала. Он выпрямился и помахал ему рукой.

– Какие-нибудь новости, Джон?

Тот покачал головой.

– Немцы направили целую бригаду специалистов в эту лабораторию в Баварии, чтобы попытаться выяснить как можно быстрее характеристики вируса, с которым мы имеем дело, но в лучшем случае мы получим результаты через несколько дней. – Рот оглянулся и несколько понизил голос, а президент сел на консоль, сложив руки на груди.

– Поделитесь со мной своими лучшими догадками, Джон, основанными на том, что вы теперь знаете. Если они все заразятся этой дрянью, то сколько времени, потребуется на выздоровление и каков уровень смертности?

Джонатан Рот откашлялся и отвел глаза в сторону, прежде чем ответить на вопрос. Ему не приходило в голову, что президент не в курсе. Все будет намного сложнее. Ведь советника по национальной безопасности просили сообщить обо всем президенту, а он этого не сделал.

– Прошу прощения, господин президент, – начал Рот, – я думал, что вас информировали.

Глава государства с любопытством посмотрел на него.

– Выкладывайте, Джон.

– Сэр, уровень заражения на борту самолета оценивается в сто процентов, а уровень смертности мы сначала считали равным восьмидесяти пяти процентам. Но до моего приезда сюда мы снова говорили с одним русским ученым. Он сообщил нам, что следует ожидать стопроцентного уровня смертности.

Президент посмотрел на Рота с выражением недоверия, его рот чуть приоткрылся в задумчивости – выражение, столь знакомое американским телезрителям.

– Вы хотите сказать мне, что все пассажиры, заразившиеся этим вирусом, умрут?

– Да, сэр. Большинство, а скорее всего, все.

– О Господь всемогущий! Я… я вел себя так, словно надо просто сдержать панику. Я представлял себе, что мы их подержим несколько дней, и никто не заболеет. А если и заболеют, невелика беда.

Рот печально покачал головой, а президент посмотрел на стену и громко выдохнул воздух.

– Господин президент, учитывая минимальный инкубационный период в двое суток, мы должны быть готовы к тому, что на борту этого самолета умрут двести пятьдесят семь человек – пассажиры и члены экипажа. По меньшей мере, пока они в Исландии, мы имеем возможность общаться с ними, используя дополнительные защитные костюмы, и послать на борт добровольцев, чтобы помочь им. Я имею в виду, что мы не собираемся никого умерщвлять, но им может понадобиться морфий или что-нибудь еще, чтобы облегчить конец. Чего мы сделать не можем, так это снять их с самолета.