Ученица - Павел Давыденко Страница 31

Двадцать третье февраля выпадало на пятницу, так что все говорили о том, почему бы не сделать субботу выходным днем, или перенести праздник с пятницы на субботу, чтоб иметь два выходных подряд.

— Может, субботник устроим, Анна Имильевна? — предлагал Проханов, и ребята смеялись. Хотя знали, что субботник — это отличный предлог вообще не приходить. Тем более убирать на школьном дворе кроме гнилых листьев нечего. Классная ответила:

— А что вы ржете? Возможно, будет субботник. Погода не такая уж прям холодная, совсем скоро весна.

Турка переглянулся с Аликом, тот незаметно покрутил пальцем у виска и шепнул:

— Я принесу записку от родителей. Ну на фиг, в клоунаде участвовать.

Турка кивнул. Сам бы он, конечно, никаких записок приносить не стал. Просто не пришел бы и все. А если бы начали предъявлять, так и что?

Меж тем прозвенел звонок. Последний урок, Турка даже думал не идти на него. Почему-то возникло смутное ощущение, что ничего толкового сегодня им Андрей Викторович не расскажет, только опять заставит непрерывно строчить. Притом чем выше будет подниматься уровень шума, тем с большей скоростью придется набрасывать каракули, которые потом невозможно прочесть.

— Нормальный подарок, а? — сказал Алик, включая и выключая фонарик. Потом понизил голос: — А что же мы будем девчонкам дарить, на Восьмое марта? Предлагаю эти же фонарики. Пусть пихают себе…

Турка тоже вертел свой фонарь. Мощный, с толстыми батарейками на 1,5 вольта. Поздравляли пацанов в спортзале, на большой перемене. Анна Имильевна произнесла традиционные слова о том, что они должны вести себя как мужчины, что они уже совсем взрослые, напомнила про экзамены, потом вновь вернулась к вопросам дисциплины. Следом девчонки вручили парням эти самые фонари.

Турке подарок отдала улыбающаяся Воскобойникова, со странно пьяными глазами. Как будто наполовину она находилась в каких-то грезах. Он случайно прикоснулся пальцами Алинкиной кисти, и за это мгновение ощутил, какая нежная у девушки кожа.

Алик ткнул Турку локтем:

— У меня знакомый… Ну, друг… Короче, рассказал, как он типа из похожего фонарика и презерватива сделал, ну это… Типа, мастурбатор.

— Даже не хочу знать, как именно, — поморщился Турка и они с толстяком засмеялись.

— Ребята! Звонок был, тишина, — возвестил Андрей Викторович.

Девчонки переглядывались, явно готовясь поздравлять историка. Можно было сделать это и на перемене, как географа. Последнему дарили подарок всем классом, и он улыбался так, как это делают действительно счастливые люди — черт знает, почему.

Турка с тоской подумал, что сейчас все будет опять, как на прошлых уроках. Кроме того, Шуля или Плотников могут выкинуть опять что-то эдакое. Почему-то Турка вспомнил, как общался с Плотниковым в туалете, и как он рассказывал про Тузова. Странная семья? Хоть он и общался раньше с Шулей, Тузов все равно оставался в стороне. Молчаливый, закрытый.

В одной компании с ним за все время Турка ни разу не веселился, хотя Шуля рассказывал, как они гуляли, пару раз приглашал в «катакомбы», как он их называл — заброшенные дома на краю рощи. Турка был там один раз, и от полуразрушенных пятиэтажек его брала оторопь. Казалось, что развалюхи что-то скрывают, хотя что они могли таить в себе, кроме мусора, бомжей или там наркоманов? Как раз в то время, когда он стал отдаляться от бывших приятелей, как раз и активизировался Тузов.

Что если Тузов и впрямь лечился в психушке? У кого бы это узнать…

Нахимову пририсовали челочку как у Гитлера и усы, Турка это заметил только сейчас.

— Начинаем занятие, — Андрей Викторович стал возле преподавательского стола. На щеке у него красовалась засохшая царапина. Щеки отливали голубоватой щетиной и красный полумесяц не выглядел как отметина от неудачного бритья.

— Андрей Викторович, — подняла руку Слютина. — Мы вас поздравить хотим.