Дважды не присягают - Максим Михайлов Страница 30

В окружающей тьме бесшумно соткался более черный, чем ночь сгусток, постепенно превратившийся в расплывчатую фигуру в мешковатом маскхалате. Пейджером в группе звали радиста, огненно рыжего, веснушчатого паренька откуда-то с Валдая.

— Давай связь со штабом.

— Есть, — кивнул головой радист, опускаясь на колени и аккуратно снимая с плеч, массивную штатную рацию. — Только на обычный штырь не возьмет, надо антенну бегущей волны разворачивать.

— Ну так давай разворачивай, только швыдче, швыдче, хлопец, не томи!

Наконец все приготовления были закончены и радист, нахлобучив на голову огромные наушники, сделавшие его разом похожим на инопланетянина из фантастического фильма, шепотом забубнил в гарнитуру: «Молот десять, я Муфта двадцать один, прием… Молот десять, я Муфта двадцать один, прием…» «Кто только выдумывает такие дурацкие позывные, — удивленно качнул головой Шварцман. — То ли дело у чичей: барсы, волки, ангелы, а тут на тебе, молот с муфтой!

Вскоре Молот отозвался сонным голосом дежурного радиста и Пейджер протянул гарнитуру с наушниками Кэпу:

— Есть связь, тащ капитан, ответил Молот.

— Ответил? — хитро улыбнулся Кэп, пряча руки за спину. — Тогда передай ему: «Обнаружен охраной лагеря, веду огневой бой, требуется срочная эвакуация воздухом, нахожусь в квадрате сорок восемь, по улитке девятка, ближе к тройке», понял?

— Но… — заикнулся за его спиной пораженный Шварцман.

— Молчать! — грозным шепотом рявкнул на него Севастьянов, и вновь повернувшись к радисту, ласково продолжил:

— Давай, Пейджер, передавай. А то засиделись мы тут чего-то… Давно домой пора…

Радист, расплывшись в понимающей улыбке, склонился над гарнитурой.

Едва закончилась передача, Кэп злорадно улыбнулся, представляя, какой переполох сейчас царит на Ханкале и тихим свистом дал команду штурмовой группе спускаться. Обнаружить себя разведчики не боялись, единственный часовой в этот момент как раз был занят тем, что прилагая титанические усилия, пытался разбудить своего сменщика.

К домам подошли метров на пятьдесят. К немалому удивлению Шварцмана все роли оказались уже заранее расписаны, и сейчас Кэп только коротко уточнил диспозицию.

— Снайпера, на прикрытие, и внимательнее там, чтоб ни один не выскочил. Фахрутдинов, ты со своей тройкой к казарме, проконтролируете работу подрывников. Трак и Каша, оба с нами в дом инструкторов. Вперед не лезть, эти перцы нужны живыми. Маньяк, ты с пулеметом на тот конец лощины, прикроешь, мало ли… Колумбийца с собой возьми, если что, поможет… Все? Всем все ясно? Ну, тогда с Богом, славяне, натянем глаз на черную задницу!

Вытянув из кармана разгрузки черную коробочку портативной рации, Кэп вжал большим пальцем тангенту.

— Петрович, это Кэп.

— Ответил.

— Давай, давай, родной!

И Петрович дал. Грохнуло вначале за задним углом дома, использовавшегося бандитами под казарму. Яркий столб пламени взметнулся, казалось, до самого неба. Строение, жалобно скрипнув, перекосилось набок, однако все-таки устояло. Но тут ударило сзади в землянке, да так, что первый взрыв показался детской хлопушкой. У разведчиков даже на расстоянии почти в сотню метров заложило уши, взрывная волна тяжелой кувалдой пихнула в грудь и пронеслась дальше вдоль лощины, ломая на своем пути древесные стволы. Склад боеприпасов и взрывчатки детонировал на славу, уже после основного самого мощного взрыва последовала еще целая россыпь более тихих, глухо хлопавших то тут, то там, видно рвались раскиданные ударной волной боеприпасы. Взрыв в палатке доконал искалеченное строение, с тяжким всхлипом деревянная кровля осела вниз, погребая под собой сложившиеся карточным домиком стены, кое-где в обломках уже мелькали язычки пламени — занимался пожар. Сквозь треск расходящегося огня и гулкое уханье рвущихся боеприпасов то и дело пробивались отчаянные вопли заживо погребенных под рухнувшим домом боевиков.

— Не стоять, не стоять, уроды!

Перекошенное гневом, зло оскаленное лицо Кэпа неожиданно оказалось прямо перед Шварцманом. Сильные пальцы рванули его за рукав.

— Вперед! Штурмовые группы, вперед! Бегом! Порвем ублюдков!

В каком-то нереальном полуобморочном состоянии, будто в кошмарном сне, Шварцман последовал за командиром. Мимо неслись гротескные изломанные тени, как-то разом ни с того ни с сего вспыхнула беспорядочная автоматная стрельба. Причем кто в кого стреляет было абсолютно не разобрать. Сашка, поддавшись общему ажиотажу, тоже выпустил пару очередей по горящим обломкам казармы. Никто ему не ответил, и он стрелять перестал. Однако со всех сторон продолжали грохотать длинные очереди, порой пули противно взыкали прямо над головой. «Вот блин! Чеченцев, похоже, всех взрывом накрыло! Так и без них, свои уложат!» — мелькнула в мозгу заполошная паническая мысль. Он бежал, стараясь не упускать из виду спину летящего вперед гигантскими прыжками Кэпа. Где-то сзади и сбоку азартно пыхтели Трак и Каша. Пятьдесят метров они преодолели за рекордное время секунд в шесть — семь, не больше. Вот и домик арабских инструкторов.

С разбегу удар литой подошвой десантного ботинка. Дверь отлетает внутрь и с маху бьется об стену маленького коридорчика. И тут же выстрел. Пуля смачно входит в косяк, но Кэп уже в длинном прыжке-перекате влетает в дом. Шварцман инстинктивно вскидывает автомат, но вовремя вспомнив, что арабы нужны живьем, успевает задрать ствол вверх на мгновение раньше, чем указательный палец додавливает свободный ход спускового крючка. Выстрелы громом рвут барабанные перепонки, автомат трепыхается, захлебываясь ненавистью, рвется из рук. Воспользовавшись секундной заминкой, мимо лейтенанта внутрь дома протискивается Трак. Каша нетерпеливо толкает в спину, что-то кричит, плавающие в колокольном звоне уши никак не могут разобрать, что хочет боец. Но это и не важно, сейчас уже не важно. Важно только одно, взять живьем! Живьем хотя бы одного!

В комнате на полу ворочается чудовищная куча мала, сплошное переплетение рук, ног. Гигантский человекообразный осьминог. Периодически где-то в самом центре кучи мелькает растрепанная черная борода араба, сейчас густо перепачканная кровью текущей из разбитого лица. Куча постоянно движется, хрипит на разные голоса свирепой матерщиной и проклятиями на чужом незнакомом языке. Шварцман в растерянности замирает, не зная, что сделать, что предпринять, как помочь Кэпу и Траку. Оттолкнув его в сторону, в комнату влетает Каша. Боец не сомневаясь ни секунды, отбрасывает автомат и падает в самый центр кучи. Секунда и он выныривает из объятий «осьминога» крепко сжимая обеими руками за уши чужую бородатую голову.

— Га! Га! — утробно вскрикивает солдат, и раз за разом бьет в окровавленное лицо врага головой.

Шварцман тупо смотрит, как далеко до хруста в шейных позвонках откидывается назад голова в зеленой косынке и с размаху впечатывается лбом в расквашенное лицо араба. «Ух!» — говорит тот при этом. «Га!» — вскрикивает боец. «Ух!» — отвечает араб.

— Безумие, это какое-то безумие! — сам того не замечая вслух бормочет Шварцман, безвольно роняя вниз сжимающие автомат руки.