Последняя инстанция - Патрисия Корнуэлл Страница 30

Случаются не лучшие времена, когда я перегружена работой и на жизнь уже сил не остается. Однако даже в такие моменты я очень ценю то, чем занимаюсь, ведь система судмедэкспертизы, возглавляемая мною, пожалуй, самая лучшая в стране, если не в мире. Так же приятно осознавать себя одним из руководителей Виргинского института судебно-медицинской экспертизы, который является первой академией по подготовке такого рода специалистов. Кроме того, к моим услугам одна из ведущих экспертных лабораторий. Новое здание стоимостью тридцать миллионов долларов под названием «Биотех-2» занимает площадь в сто тридцать тысяч квадратных футов и располагается посреди Парка биотехнологических исследований. Благодаря ему центр Ричмонда меняется с поразительной быстротой: брошенные универсамы и заколоченные халупы неотступно вытесняются новенькими стеклянно-кирпичными постройками. Благодаря «Биотеху» город, который втаптывали в грязь с тех самых пор, как прозвучал последний выстрел северных агрессоров, обретает новую жизнь.

Когда я сюда только переехала, в конце восьмидесятых, Ричмонд на голову опережал остальные города Америки по числу убийств на душу населения. С нами никто не хотел иметь дела, в предутренние часы улицы пустели. Теперь это ушло в небытие. Надо отметить, что Ричмонд мало-помалу превращается в обитель науки и просвещения. И по правде говоря, я даже не считала возможной подобную метаморфозу. Поначалу я Ричмонд ненавидела (по причинам куда более веским, чем размолвки с Марино и тоска по Майами).

Я глубоко убеждена, что у каждого города, как и у человека, есть свой характер, своя личность. Он пропитывается энергией обитателей и управителей. В нелегкие периоды своей жизни Ричмонд был созданием упрямым и ограниченным, держался с болезненным высокомерием человека, некогда наделенного властью и авторитетом, но с которым перестали считаться даже бывшие подчиненные. Он приводил в бешенство своими претензиями на исключительность, из-за которой такие, как я, казались себе обделенными существами второго сорта. Окружающее пространство покрыто шрамами былых обид и унижений, проступающих на теле города так же ясно, как раны на теле трупа. Печально созерцать скорбное марево, которое в летние месяцы, подобно дыму на поле битвы, курится над болотами и бесконечными грядами костлявых сосен, тянется вдоль реки, окутывая хребты кирпичных нагромождений, литейных цехов и лагерей, оставшихся со времен той чудовищной войны. Я всегда сострадала Ричмонду, надеясь, что город еще воспрянет. Я не теряла в него веры. Только вот с сегодняшнего утра во мне все больше крепнет убеждение, что сам он оставил меня на произвол судьбы.

Верхушки наводнивших центр высоток теряются в облаках, в воздухе висит снежная пелена. Гляжу из окна своего кабинета, мимо парят крупные белые хлопья, где-то трезвонит телефон, по коридору ходят люди. Как бы мэрия не закрылась в такую непогоду. Надо же, первый день вышла — и на тебе.

— Роза! — окликаю секретаршу, разместившуюся в соседнем кабинете. — Погоду не слышала?

— Снег, — доносится ее голос.

— Сама вижу, что снег. Надеюсь, центр еще не перекрыли? — Беру кофе, молча поражаясь белоснежной буре, которая мертвой хваткой вцепилась в наш город. Сказочная, заснеженная зима — явление вполне обычное для тех, кто живет западнее Шарлотсвилла и севернее Фридериксберга; до нас же снег, как правило, не доходит. Бытует мнение, что всему виной река Джеймс, протекающая в самой непосредственной близи от города. Дело в том, что вода в ней не остывает, воздушные массы, проходящие выше, нагреваются и вместо снега на нас войском Гранта обрушивается ледяной дождь, точно желая парализовать своим холодом все живое.

— Возможно выпадение осадков до восьми дюймов. Ближе к вечеру снегопад прекратится и температура упадет до двадцати градусов. — Видно, Роза считывает сводку погоды из Интернета. — Следующие три дня температура не поднимется выше нуля. Похоже, Рождество будет снежное. Как вам это нравится?

— А у тебя какие планы на праздники?

— Да особенно никаких, — доносится до меня ее ответ.