Эпоха Отрицания - Олен Стейнхауэр Страница 3

Пять месяцев назад после встречи организации со скучным названием «Анархисты Западного побережья» в лофте одного из домов в Окленде Кевин был впервые приглашен в узкий круг избранных. Швед по имени Олаф, носивший в качестве акта радикальной иронии галстук-бабочку, обсуждал размещенную на сайте «Министерство пропаганды» последнюю обличительную речь Мартина Бишопа, посвященную «фармацевтической мафии». Присутствовали около пятнадцати человек не старше тридцати лет, и когда студент-медик из Калифорнийского университета попытался объяснить экономическую составляющую в научных исследованиях фармацевтических компаний и ее влияние на цены, Мур не выдержал и вмешался:

– Вы похожи на корпоративного зазывалу. С каких это пор медицина вдруг стала прибыльной отраслью? Можно сделать прибыль на автомобилях или тех же игрушках, но на больницах и лекарствах, интернете и базовых продуктах? На том, что просто необходимо для жизни? Это не бизнес. Это человеческое право.

Студент-медик, не привыкший к тому, чтобы его перебивали, был явно раздражен.

– Тогда поезжайте на ферму и выращивайте там себе еду!

– В сутках, приятель, всего двадцать четыре часа, и не думаю, что в наше время стоит пятиться в семнадцатый век. Разве это нам обещал капитализм?

Кевин даже себя самого удивил таким выплеском, да и другие тоже выглядели удивленными тем, что тощий черный парень, тихо сидевший на всех предыдущих собраниях, вдруг подал голос. Позже Жасмин – двадцатишестилетняя художница-акционистка – пригласила его выпить.

– Знаешь, ты прав. Он пиарщик, зазывала, и таких тут половина. Я даже начинаю подозревать, что наш Олаф – шпион, – заявила она.

– Шпион? – переспросил Мур, стараясь изобразить на лице потрясение. – На федералов, что ли, работает?

– Почему бы и нет?

– Горстка представителей поколения двутысячных для них ровным счетом ничего не значит. Они только и делают, что ищут повсюду русских хакеров и исламских боевиков.

– Возможно, – кивнула Жасмин. – Но если так и есть, то они упускают из виду нечто большее. И потом сами же себя будут упрекать.

– Нечто большее? Уж точно не «Анархистов Западного побережья».

– Я не о них говорю.

– О ком же тогда?

Артистка улыбнулась и подняла свой бокал с пивом.

– За Революцию, Кевин. Это будет что-то.

Аарон пришел позже. Жасмин представила его Кевину в баре «У тетки Чарли» до начала шоу трансвеститов. Новый знакомый небрежно пожал Муру руку, затем выложил на стойку свежий номер журнала «Роллинг Стоун» и развернул на странице с заголовком «Новое лицо революции». Это была яркая, хотя и не вполне лестная, хроника жизни Мартина Бишопа, тридцатисемилетнего активиста из Теннесси, юношеский баптистский пыл которого заново расцвел на почве социальной справедливости. Сначала он и его соратник-ниспровергатель, головорез из Пенсильвании по имени Бенджамин Миттаг, сделали себе имя среди прогрессистов в Остине, штат Техас. Блог («Министерство пропаганды» – www.propagandaministry.com) с огромным количеством подписчиков послужил толчком к тому, что при финансовой поддержке онлайн-платформы «Кикстартер» было организовано турне по университетским городкам с целью «бросить правду в лицо сильных мира сего». Последователи Бишопа именовали себя «Тяжелой бригадой».

В переполненных аудиториях Бишоп разглагольствовал с пылом проповедника, и некоторые даже сравнивали его с Мартином Лютером Кингом-младшим, хотя он часто цитировал текст на личной печати Томаса Джефферсона: «Повиноваться Господу, сопротивляться тиранам». Властвующая элита, говорил он слушателям, создала защитные барьеры и настолько отгородилась и дистанцировалась от девяноста девяти процентов остальных, что едва замечает скулеж тех, кто бросает ей вызов сидячими забастовками, демонстрациями, крикливыми надписями на плакатах и футболках и поп-музыкой. Элита не видит ничего, что внушало бы ей хоть какие-то опасения.

– Кого же ей тогда бояться? – спрашивал он аудиторию, после чего указал на людей, которые пострадали в судебных тяжбах и во время тюремного заключения: на творцов хаоса. Хакеры, осведомители и разъяренные толпы, которые крушили все на своем пути. – Взгляните на Сиэтл! ^[4] Взгляните на Руби-Ридж! ^[5] А битва за Бруклинский мост? ^[6] – разглагольствовал он, обращаясь к толпе в Сент-Луисе.

Кто бы ни открыл глаза массам на правящий класс, кто бы ни выставил напоказ тот факт, что его авторитет иллюзорен, именно такие случаи показали, что за цивильной маской власти скрываются спецподразделения полиции и крупные адвокаты.

Обращаясь к студентам Нью-Йоркского университета, Аарон спросил:

– Неужели все ослепли? Полицейские расстреливают наших черных братьев и сестер! Тюремно-промышленный комплекс заполняет наши тюрьмы самой дешевой рабочей силой, и все это делается в интересах «Макдоналдс», «Вендис», «Уолмарт» и «Викториас Сикрет». Современные рабы наполняют колл-центры «Веризона» и «Спринта». За девяносто центов в день! Даже если вы остаетесь в стороне, не думайте, что не придут и за вами. Банки при первой же возможности оттяпают ваше жилье. Нефтяные компании посылают ваших детей в пустыню, чтобы те погибали ради их проклятой прибыли! Я где-то не прав?

И толпа в едином порыве ответила:

– Нет!

– Если все это напоминает войну и попахивает войной, то как оно называется?

– Война!

После митинга в Сент-Луисе три десятка накачанных сторонников «Бригады» прорвались в одно из отделений «Ситибанка» и разгромили холл, прежде чем подоспела полиция. Именно тогда против Бишопа впервые было выдвинуто обвинение в терроризме – если не официальными властями, то судом общественного мнения и его самым ярым телевизионным критиком, Сэмом Шумером. Каждый день в «Фейсбуке» появлялись новые порции тревожных новостей – иногда фальшивых, иногда правдивых – о Бишопе и его последователях. «Бригада» стала синонимом «надвигающихся беспорядков».