Кровь на снегу - Ю Несбе Страница 3

– Я собирался взять отпуск на Рождество, – сказал я. – Уехать на время кое с кем.

– Кое с кем? Не думал, что у тебя есть близкие друзья, Улав. Вот это мне в тебе и нравится, знаешь ли. Тебе некому поверять свои тайны.

Он рассмеялся и стряхнул пепел с сигары. Я не обиделся, ведь он сказал то, что думал. На сигарном банте было написано: «Кохиба». Я где-то читал, что на рубеже веков сигары были самым распространенным подарком в западном мире. Удивилась бы она такому подарку? Я даже не знал, курит ли она. По крайней мере, не видел, чтобы она курила на работе.

– Я еще не спрашивал, – ответил я. – Но…

– Я заплачу в пять раз больше твоего обычного гонорара, – пообещал Хоффманн. – И потом можешь уехать со своим кое-кем в вечный рождественский отпуск, если захочешь.

Я попробовал сосчитать. Но как уже говорилось, я для этого не гожусь.

– Вот адрес, – сказал Хоффманн.

Я проработал на него четыре года и до сих пор не знал, где он живет. А зачем мне это? Он ведь тоже не знал, где я живу. И с его новой женой я не был знаком, только слышал, как Пине без устали повторял, какая она горячая штучка и сколько денег он смог бы огрести, если бы у него на улице работала пара чувих вроде нее.

– Обычно днем она бывает дома одна, – сказал Хоффманн. – Во всяком случае, так она говорит мне. Делай свое дело как знаешь, Улав. Я полагаюсь на тебя. Чем меньше мне будет известно, тем лучше. Это понятно?

Я кивнул. И подумал: тем меньше, чем лучше.

– Улав?

– Да, сэр, я понял.

– Хорошо, – произнес он.

– Позвольте подумать над этим до завтра, сэр.

Хоффманн приподнял тщательно приглаженную бровь. Я не много знаю об эволюции и тому подобном, но вроде бы Дарвин считал, что существует всего шесть универсальных выражений лица, передающих человеческие чувства. Понятия не имею, есть ли у Хоффманна шесть человеческих чувств, но, как мне показалось, приподняв бровь, а не открыв рот, он хотел донести до меня легкое удивление, смешанное с задумчивостью и пониманием.

– Я только что сообщил тебе детали, Улав. И после этого ты хочешь отойти в сторону?

Угроза была едва слышна. Впрочем, если бы она была едва слышна, я бы ее не понял. Я совершенно лишен музыкального слуха и не понимаю ни подтекстов, ни намеков в речи людей. Так что давайте исходить из того, что угроза была очевидной. У Даниэля Хоффманна были ясные синие глаза, обрамленные черными ресницами. Если бы он был девушкой, я бы подумал, что он их подкрасил. Не знаю, почему я говорю об этом, ведь это не имеет никакого отношения к делу.

– Я не успел ответить до того, как вы сообщили мне детали, сэр, – ответил я. – Вы получите ответ сегодня вечером, хорошо, сэр?

Он посмотрел на меня и выдохнул сигарный дым в мою сторону. Я сидел, положив руки на колени и разглаживая поля шляпы, которой у меня не было.

– До шести, – произнес он. – В шесть я ухожу из конторы.

Я кивнул.

В четыре часа дня я шел домой по заснеженным городским улицам. После нескольких часов мутных рассветных сумерек город вновь накрыла тьма. Ветер дул по-прежнему, безликим свистом вырываясь из черных проулков. Но я уже говорил, что не верю в призраки. Снег поскрипывал под подошвами моих сапог, как корешки старых, высохших книг. Я размышлял. Обычно я пытаюсь этого не делать, ведь я вряд ли смогу стать лучше в этой области при помощи постоянной практики, и, кроме того, по опыту мне известно, что размышления ни к чему хорошему не приводят. Но я вернулся к первой из двух своих задачек. Само устранение должно было пройти нормально. Наверняка эта работа будет легче, чем другие, выполненные мной. И то, что эта женщина умрет, тоже нормально; как я уже говорил, я считаю, что люди – и мужчины, и женщины – должны отвечать за свои ошибки. Гораздо больше меня беспокоило то, что неминуемо должно будет произойти потом. Я стану человеком, который устранил жену Даниэля Хоффманна. Стану тем, кто все знает и будет властен решать судьбу Даниэля Хоффманна, когда начнется полицейское расследование. Решать судьбу человека, не способного подчиняться. Стану тем, кому Хоффманн пообещал гонорар в пять раз больше обычного. Почему он предложил мне такие деньги за совсем простую работу?

Я почувствовал себя парнем, который сидит за покерным столом с четырьмя вооруженными до зубов, подозрительными на вид типами. А мне только что сдали четыре туза. Иногда хорошие новости настолько нереально хороши, что становятся плохими.

Ладно, как поступил бы самый умный игрок в покер? Он скинул бы карты, принял бы поражение, которое вполне можно пережить, и стал бы надеяться на лучшее, на более подходящую сдачу в следующем круге. Моя проблема заключалась в том, что карты скидывать было уже поздно. Я знал, что за убийством собственной жены будет стоять Хоффманн, независимо от того, я ее убью или кто-то другой.

Я понял, куда меня принесло. Я вгляделся в свет.

Ее волосы были собраны в узел, совсем как у моей мамы. Она улыбалась и кивала клиентам, заговаривавшим с ней. Большинство из них знали, что она глухонемая, они говорили ей «с Рождеством» и «до свидания», всякие дружеские слова, какими обычно обмениваются люди.

Гонорар в пять раз больше обычного. Вечный рождественский отпуск.