Корпус 38 - Режи Дескотт Страница 29

Внешняя сторона окружной, солнце высоко, асфальт и воздух уже плавятся от жары.

— Очень мило с твоей стороны оторваться от работы вчера вечером и сказать нам до свиданья. Эмма и я были очень тронуты. Папа тоже это отметил.

— Анжелика, я прошу прощения. Я сожалею. Не нужно драматизировать. Хорошо?

— Да, не нужно драматизировать. И не извиняйся. Я понимаю, тебе общение с больными предпочтительнее, чем общение с семьей. Это, должно быть, увлекательнее.

— Я уже извинилась. Позови мне твою сестру.

— Она спит.

— Это неправда. Позови Эмму.

— Она вышла.

— Объяснимся позже. Я должна с тобой проститься.

— Хорошо.

Дочь положила трубку. В шестнадцать лет Анжелика, как и ее отец, уже не лезет за словом в карман. Ее холодные ответы охладили пыл Сюзанны.

Под деревьями перед клиникой Анри-Колин на редкость много машин — это ее тревожит. Жаркий воздух давит, а трагическое лицо Жизели добавляет нервозности.

— Они в кабинете Элиона.

— Кто?

— Манжин, еще один врач — наверное, председатель Комиссии медицинского контроля, — и другие.

В час ежедневного совещания в кабинете патрона сотрудники Службы уступили место шести персонам, которых Сюзанна никогда прежде не видела. Первым делом она замечает, как напряжены Элион и все прочие.

— Входите, Сюзанна, — говорит патрон, когда она заглядывает в приоткрытую дверь. И когда она ступает в кабинет: — Познакомьтесь с судьей Ван ден Бруком, прокурором Республики.

Сюзанна пожимает руку толстому человечку: каштановая прядь плохо прикрывает его плешь, эритема съела половину щек, подвижные глаза прячутся за очками в черной оправе. Не поймешь, сколько ему лет. Где-то между тридцатью пятью и сорока восьмью.

— …и майором Мельшиором из бригады уголовного розыска. Он ведет следствие по делу в аквариуме Трокадеро.

Полицейский, работающий под руководством Стейнера, — лет сорока, рост метр восемьдесят, атлетического сложения, лицо усыпано веснушками, рыжие кудри. Крупная голова и юго-западный акцент. По его лицу она догадывается, что комиссар уже рассказал Мельшиору о ней — о женщине, из-за которой случились все неприятности.

А остальные… Манжин и Льенар излучают враждебные и саркастические волны. И еще председатель КМК, чье мнение принималось во внимание при выписке Данте из ОТБ.

Льенара она не видела со времени их стычки в трибунале Кретейя по делу об изнасиловании. Сейчас этот фат получит реванш.

Шестеро мужчин в комнате окружают ее: один — на ее стороне, хотя мало чем способен помочь, полицейский — без сомнения, нейтрален, два явных врага — Манжин и Льенар, пятый хочет уличить ее в том, что по ее вине выписали монстра, а шестой явно настроен немногим доброжелательнее. Несмотря на жару снаружи и отсутствие кондиционера, в кабинете холоднее, чем в морозильнике.

— Что происходит? — спрашивает она у Элиона, чтобы нарушить молчание.

— Эрван Данте-Леган был принят в ОТБ полчаса назад.

— Понимаю, — говорит доктор Ломан под нацеленными на нее ледяными или пренебрежительными взглядами.

— Эти господа, — продолжает он, незаметно указывая на прокурора и майора, — здесь потому, что Эрван Данте-Леган — главный подозреваемый в преступлении в Трокадеро.

Что касается двух других, Льенар пришел, дабы превознести себя, напомнить свой первый диагноз, сыграть роль и прославиться. Председатель КМК явился с единственной целью: снять с себя всякую ответственность и переложить ее на других.

Полтора года назад Сюзанна и не предполагала, что, отстаивая Данте, готовит петлю, которая затянется у нее на шее.

И этот мерзавец Льенар с вожделением смотрит на нее.

Ей гораздо безопаснее, когда она пересекает двор корпуса 38, а все ее пациенты толпятся вокруг.

— В каком он состоянии? — спрашивает она Элиона со всем самообладанием, на которое способна.

— В прострации. По его виду трудно понять, узнает ли он клинику. Но, поскольку он так настойчиво требовал вас в ПСПП, вы сможете заставить его заполнить пробелы и сообщить нам, чем он все это время занимался, — добавляет Элион со слабой улыбкой.

— Кроме того, что фантазии Эрвана Данте-Легана соответствуют способу совершения преступления, мы не располагаем никакими доказательствами, — гнусаво перебивает судья.

Майор Мельшиор откашливается.

— Вы забываете, — говорит он, — что у него найдена газетная вырезка про убийство и что он работал на стройке всего в нескольких сотнях метров от садов Трокадеро.

— Некоторые детали действительно против него. Но ни одного существенного доказательства. Ни отпечатков пальцев, ни ДНК, ни улик. Остается надеяться на добровольное признание в надлежащей форме, не так ли? — продолжает судья, глядя на доктора Элиона, потом на доктора Ломан.

Льенар что-то бурчит себе под нос. Все поворачиваются к нему.

— Если хотите знать мою точку зрения, можно обойтись без признания. Этот Данте-Леган — опасный психопат, намного умнее, чем кажется. Он с самого начала путал карты и симулировал шизофрению, чтобы избежать приговора, которого заслуживает. Для тех, кто не знает, я проводил психиатрическую экспертизу этого субъекта в 1997-м перед судом, который приговорил его к восьми годам тюремного заключения. Он был осужден за агрессию, очень похожую на ту, за которую он арестован сейчас, — вторжение к жертве через окно, сексуальное насилие и жестокость. При вынесении приговора были отмечены кража автомобиля в 1986-м и кража со взломом в 1993-м. Вряд ли я зайду слишком далеко, утверждая, что это лишь верхушка айсберга… Иными словами, — лекторским тоном продолжает Льенар, — налицо описание первых шагов преступника. До сего дня — никаких признаков шизофрении. И даже его членовредительство типично для психопата, который не выдержал условий ареста.

Жак Льенар делает паузу, чтобы оценить произведенное впечатление. Сюзанна молчит. Ей пока нечего сказать. И он прекрасно это сознает, потому он так уверен, потому и позволяет себе искать одобрения своей позиции у Элиона.

— Что же касается того факта, — продолжает он, обращаясь к судье, — что мои коллеги диагностировали у него шизофрению, я совершенно не удивлен. Чтобы их обмануть, Данте-Леган должен был совершенно изменить свое поведение. Нередко психопат симулирует психотическое состояние. Эта симуляция позволяет не признавать целые области реальности. Она также позволяет отказываться от ответственности за изменение воспоминаний при переживании психопатических состояний. Психоз может дать рационалистическое объяснение поведению в определенной ситуации. Вы следите за моими рассуждениями?

— Да, пожалуй, — гнусавит судья.

— Как уже было сказано, психопатия и психоз не являются несовместимыми, и в данном случае в условиях симуляции предпочтительно расширительное толкование… И ни доктор Элион, ни доктор Манжин мне не возражали, — говорит Льенар, завершая лекцию и сознательно игнорируя доктора Ломан.