Окольцованные злом - Феликс Разумовский Страница 28

— Сюрприз, значит? — Всем своим видом она напоминала прирученную дикую кошку, способную в любой момент выпустить острые коготки. — Ты ведь должен был завтра вернуться?

— Соскучился, — наугад соврал Башуров, он начинал догадываться, какой подарок уготовила ему судьба.

— Ну-ну, — красавица расплылась в довольной ухмылке, — что, в Голландии таких не делают?

Она подцепила ликвидатора под локоть и потащила прочь от порфирового Аменемхета.

— Знаешь, Мишаня, а Амстердам тебе на пользу пошел. — Брюнетка слегка откинула голову и одобрительно оглядела его от ботинок до макушки. — И стрижка эта гораздо лучше, чем облезлый хвост.

Башурову опять пришлось глупо улыбнуться и пожать плечами:

— Лишь бы ты была довольна.

Повисла пауза, а в это время откуда-то возник очкастый лысенький интеллигент в строгой тройке:

— Катюша! — Заметив, что Катюша не одна, он тут же поправился: — Екатерина Викторовна, вас все ждут.

— Черт, совсем забыла, там же эксперты из Британского музея, у нас скоро совместная экспозиция. — Чернобровая разочарованно глянула на Башурова и тронула его за рукав: — Давай встретимся часов в пять возле атлантов. А? Ну о'кей. — И она повернулась к интеллигенту: — Простите, Семен Аркадьевич, я уже иду.

Проводив долгим взглядом свою черноволосую удачу, Виктор Павлович посмотрел на швейцарский хронометр и неспешно направился к выходу. До назначенного свидания оставалась пара часов, и для того, чтобы прокачать ситуацию, набережная Невы подходила как нельзя лучше.

На улице было свежо и пасмурно. Солнце скрылось за низкими тучами, утюжившими крыши домов, того и гляди, опять зарядит дождь. «И чего это классики так любили пышное природы увяданье? — Башуров поднял воротник куртки, закурил. — Так, значит, я Мишаня из Амстердама. Интересно, а в койке она меня от него сможет отличить? Или и тут Амстердам пошел на пользу?»

О том, что эффект может быть обратным, он как-то даже и не подумал.

Порывы ветра между тем становились все сильнее, Виктор Павлович съежился, сунул руки в карманы и, стараясь укрыться от пронизывающего дыхания осени, свернул в одну из улочек.

«Да, брат, такой шанс, как говаривал Штирлиц, выпадает один раз на три жизни. Только нюх терять нельзя, эта черная кошка, чувствуется, далеко не дура».

Еще некоторое время он двигался на автопилоте, глядя только себе под ноги, а когда наконец отвел глаза от влажных морщин тротуара, взгляд его уперся в расцвеченную огнями софитов витрину. Пара бесполых манекенов на фоне Эйфелевой башни равнодушно демонстрировала последние изыски буржуазного белья. «Что ж, из Амстердама так из Амстердама!» Башуров довольно улыбнулся и решительно взялся за медный набалдашник дверной ручки.

То ли час был неурочный, то ли место не совсем удачное, но он оказался единственным посетителем. В ответ на трель дверного колокольчика откуда-то из недр подсобки вынырнула молоденькая продавщица, изяществом напоминающая куклу Барби. При виде по-голливудски мужественного московского киллера она расплылась в неподдельной улыбке, и с неожиданно низкими, грудными сексуальными придыханиями она принялась предлагать все, что было на прилавках, обещая томным взором и себя в придачу.

Не торопясь, Виктор Павлович пролистал каталог последней коллекции, отобрал чертовски дорогой комбидрес от Диора и попросил Барби кинуть в пакет дюжину пар чулок и пузырек «Кензо». Получив от продавщицы разочарованно-завистливый вздох, он расплатился и вышел из магазина.

Екатерина Викторовна позволила себе задержаться в пределах необходимого, минут на пятнадцать. В коротком лайковом плаще, с безумно красными губами и кошачьей фацией, — угадать в ней научного сотрудника музея было весьма непросто.

— Давно ждешь? — Она изогнула в вопросе соболиные брови, улыбнулась и полезла в сумочку за ключами от машины. — С программой уже определился?

— Есть хочется. — Башуров был совершенно искренен, он с самого утра сидел на подсосе. — Давай пообедаем где-нибудь.

Катерина повела плечами:

— Опять «Макдоналдс»? Пиццерия? — Она разочарованно поджала губы. — Ну давай, если хочешь.

— Да нет, мне эти заморские деликатесы уже поперек горла. Русского хочется, родного. Пельменей, водки, блинов с икрой…

Катя удивленно присвистнула:

— Ты чего, Берсеньев, банк ограбил или перестал копить на квартиру? — Ее темно-карие глаза округлились, но губы уже растягивались в заразительной улыбке. — Ладно, давай пельменей, от блинов с икрой я еще никогда не отказывалась.

Открыв дверцу пронзительно красной, видимо в цвет губ, «пятерки», она кивнула Башурову:

— Давай, голландец, не стесняйся, залезай, — и принялась снимать противоугонные кандалы с педалей управления.

Виктор Павлович молча примял задом холодный кожзаменитель и, пока его дама вставляла ключ зажигания, выудил из-за пазухи презент.

— Это тебе, из Амстердама. — Он скромно положил пакет ей на колени и, потупив очи, боковым зрением принялся изучать ее стройные ноги.

— Мне? Из Амстердама? Наркотики, что ли? — Катя завела машину и, пока мотор грелся, с любопытством залезла в пакет.

Ликвидатор сразу понял, что Мишаня Берсеньев свою даму сердца особо не баловал. Раздался душераздирающий вопль, Башурова крепко обхватили за шею, и физиономия его покрылась алыми разводами губной помады. При этом он ощутил, что грудь Катюши внушительна и упруга, а его штаны в некоторых местах тесноваты.

— Этого, Берсеньев, я тебе никогда не забуду. — Катя наконец успокоилась, вытащила из-под сиденья приемник и, вставив его в салазки, плавно тронулась с места. — Что все-таки с людьми делает заграница…

Машину она водила весьма прилично, напористо, но без суеты, то и дело отпуская в адрес лохов забористые замечания, и ликвидатор постепенно начал проникаться к своей новой знакомой неподдельным уважением, смешанным с чисто мужским интересом.

В одном из закоулков Катя остановилась:

— Если мне не изменяет интуиция, здесь твою тоску по водке с пирогами должны утолить. — Она посмотрела на него с нежностью, выключила двигатель и начала парковаться.

Надпись у входа в заведение гласила: «Машенька и три богатыря». Один из них встречал посетителей непосредственно за порогом и вследствие своей картонности никакого впечатления не производил. Двух других Башурову обнаружить так и не удалось, зато в Машеньках недостатка не было, они то и дело сновали с подносами между кухней и облюбованным киллером столиком, пока на том совершенно не осталось свободного места. В общем-то трактирчик оказался совсем неплох. Народу было немного, а в меню помимо зернистой, кулебяк и маринованных маслят входили также цыганские песнопения с гитарами, скрипками и переплясами.

Пить Катя отказалась категорически — за рулем, Виктор Павлович же под заливную осетрину, рябчиков в сметане и тянутый пирог с визигой не смог отказать себе в графинчике брусничной водки, тем более что на закуску к ней подали соленых рыжиков.