Капкан на демона - Анна Владимирская Страница 28

Двинятин слегка растерялся от обилия впечатлений. Он как-то не воспринимал куклу иначе как игрушку. И тут такая недетская роскошь! Когда они с Верой сделали небольшую паузу, чтобы подкрепиться в кафе там же, на выставке, Андрей спросил:

— Слушай! Я и не думал, что кукол могут делать не для того, чтобы ими играли детишки. Я не совсем понимаю, а для чего они тогда?

— Можно я начну издалека? — улыбнулась Вера, понимая, что сейчас поможет любимому сделать очередное гуманитарное открытие. Тот кивнул, разрешая начать из какого угодно далека. Торопиться им было некуда, на «Кукольном балу» они могли пробыть хоть до вечера. — Андрюша! Представь себе, что мы говорим о «высокой кукле» — ну, как говорят о высокой моде или высокой кухне. Высокая кухня не имеет никакого отношения к утолению голода. И даже к тому, что подразумевают люди, когда говорят о вкусной еде в дорогом ресторане.

— Как это? — поднял брови Двинятин.

— Высокая кухня — это отдельная история. Она совмещает в себе абсолютное знание о продуктах, научный подход к тому, что происходит с продуктами в процессе их приготовления, а также искусство создания, украшения и подачи блюд. Высокая кухня — это процесс, который превращает еду в нечто большее, чем мы привыкли в повседневной жизни. Высокая кухня — тончайшие ощущения и эмоции. Теперь плавно переходим к «высокой кукле».

— Я уже сообразил! «Высокая кукла» не для игры… А для чего? А, догадался! Для того, для чего и высокая кухня, и вообще все это высокое. Для того, чтобы делать умное лицо, оттопыривать мизинчик и тихим, утомленным голосом рассуждать о нюансах цветовой гаммы мастера позднего Возрождения…

Вера рассмеялась и шлепнула его по руке.

— Ладно, пошутить уже нельзя, — улыбнулся в усы Андрей. — Для ощущений и эмоций, для коллекций и восхищения искусством.

— Вот именно!

Они снова вернулись к выставочным стендам. Издалека звучал голос гида, молоденькой девушки, которая проводила экскурсию по выставке:

— Начиная с середины девятнадцатого века в области археологии произошли открытия чрезвычайной важности. В пещерах Франции и Испании были обнаружены произведения эпохи палеолита — столь совершенные, что их долго принимали за поздние подделки. Сам ряд изображений — в живописи, графике и мелкой пластике — свидетельствует о некоей изначальной потребности человека дублировать объект. А что же такое кукла, если не дубль? Животного, человека, духа, наконец.

— А у человека есть потребность в дублировании? — спросила Вера.

— Если бы вы спросили у любого психолога или у психотерапевта, он бы вам сказал, что это одна из базовых потребностей рода человеческого! Но поскольку наши люди психологически неразвиты…

Андрей зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться, и посмотрел на свою подругу. Та знаком показала, чтобы он не смел хулиганить, но невольно улыбнулась.

Девушка продолжала:

— В Чехословакии, в захоронении «Брно-2» была найдена маленькая фигурка из мамонтовой кости. Ее конечности были подвижно прикреплены к туловищу. Некоторые исследователи предлагают считать эту находку началом истории куклы. Фигурке, по самым приблизительным подсчетам, 30–35 тысяч лет. Ее материал долговечен, она как бы определена существовать всегда, замещая смертное существо. Исследования подобных захоронений дают возможность утверждать, что представления о рубеже между мертвым и живым уже в то время были довольно развитыми, и существует мнение, что кукла возникает именно тогда, когда оппозиция «жизнь — смерть» становится непереносимой для психики.

Вера сделала бровки домиком, они вздохнули и отошли от гида-всезнайки.

Среди многих роскошных, искусных, наивных и милых произведений выделялся «Бестиарий» Алины Мун. И не только благодаря ее странным, не похожим на другие произведения существам, но и самой хозяйке. Кукольница, молодая женщина лет тридцати пяти, сразу привлекала к себе внимание. Маленькая, худенькая, с рыжевато-медными волосами в прическе «паж», своим стилем она больше всего напоминала всеми любимую героиню фильма «Место встречи изменить нельзя» Маньку Облигацию. В этот день она красовалась в крепдешиновом платье в цветочек. Покрой платья был похож на трофейную одежду, в какой ходили в СССР после Великой Отечественной. Приталенный силуэт с расклешенной юбкой и фиксированными плечиками, носочки поверх колготок и туфельки какого-то невероятного индпошива завершали нетривиальный облик Алины.

Существа, созданные ее фантазией и руками, были полны сюрпризов. Например, глаз элегантного зайца, одетого в твидовый костюм, был пришит белыми нитками. Возле «Бестиария» Алины постоянно толпился народ. Привлекала зрителей прежде всего сама Мун, ее манера плести истории о своих чучундриках, как она их называла, а также какая-то странная антиэстетика образов — они казались гостями с полотен сюрреалистов.

— На этом «Кукольном балу» явно ждут прибытия каких-то высоких чиновников, — сообщил на ухо Вере ее любимый «телохранитель».

— Почему ты так решил? — Она огляделась по сторонам, но ничего особенного не заметила.

— Потому что охраны больше, чем на любой другой выставке! Это же не выставка драгоценностей Элизабет Тейлор, это всего лишь куклы! — аргументировал свои соображения Андрей.

— Ну, тут некоторые куклы стоят столько же, сколько драгоценности…

В этот момент из толпы материализовался Валентин Прудников. Они с Двинятиным пожали друг другу руки, Андрей вспомнил о его участии в деле рыбного холдинга, о котором ему рассказывала Вера. Это было в другой жизни, когда она была еще чужой женой…

— Вера, Андрей! Я хочу вас познакомить с одним потрясающим человеком. Коллекционером кукол. — Майор подмигнул Лученко со значением. — Вот он беседует с японцем возле его выставки. Пойдемте!

Они подошли и раскланялись с коллекционером и японским художником. Прудников всех представил. Коллекционер Виктор Илларионович Рында был мужчиной около шестидесяти, вполне солидного вида, с широким телом и лицом, в алом джемпере, тонких джинсах и лакированных туфлях цвета бордо. Тонкие усики и бородка-эспаньолка делали его похожим на испанского вельможу с картин Веласкеса.

Японец вежливо поклонился и отошел к своим куклам, не желая мешать разговору.

— Вот вы смотрите на меня и думаете: какая странная фамилия у этого господина — Рында, — проговорил коллекционер рокочущим баритоном.

И не успели новые знакомые опомниться, как Виктор Илларионович засыпал их байками на тему своей фамилии. Фамилия Рында обозначала звон судового колокола, это во-первых. А во-вторых, «рындой» (от слова «рындать», то есть трясти) в древнерусском войске называли знаменный колокол, откуда пошли и рынды-знаменосцы. Затем неутомимый носитель редкой фамилии, как и положено коллекционеру-ученому, рассказал о себе и вовсе удивительную историю: якобы он родился во время плавания на корабле и его крестили прямо в самом колоколе. Рассказ этот был, конечно, явным преувеличением, но зато характеризовал Рынду как человека романтичного и пафосного.