Щепка - Айра Левин Страница 28

– Полчаса и ни минутой больше, – сказала она.

Он повернул (ключ в замке тринадцатой Б, отворил дверь, пропуская ее вперед, щелкнул выключателем.

– Прошу! Полагаю, здесь все в порядке, – сказал, придерживая дверь. – Ну если только не залетели на своих самолетах веселые гуляки после уик-энда.

– Ну да! Из теплых краев прямо сюда продлить очарование, – сказала она, входя в прихожую.

– А что? Вполне! На исходе дивный воскресный день... Не забывай, многие уезжали на День благодарения, а сейчас возвращаются домой.

Она стояла в полумраке гостиной. Пошарив рукой по стене, включила верхний свет. Лампа под зеленым колпаком вспыхнула, осветив светло-коричневую консоль и серые экраны.

– Сейчас стул принесу... – сказал он.

Она стояла и внимательно осматривала стену сплошь из мерцающих зеленоватых выпуклостей. Экраны, экраны, экраны... Шесть рядов над консолью, до самого потолка – справа один над двумя огромными экранами, что в самом центре, еще один – над ними, и шесть рядов – слева. Тускло мерцают индикаторы – сверху в середине. "2", "3"... "11" – слева, "12", "13"... "21" – справа. А – наверху, Б – внизу.

Подошла ближе. Сунула руки в карманы джинсов.

Его кресло с вогнутой спинкой перед ней. Стояла и смотрела на консоль. Множество всяких тумблеров, рукояток, кнопок с маркировками – для каждого экрана своя. На центральном пульте – ручка с набалдашниками, переключатели... В глубине – утопленные в светло-коричневую панель из пластика – два видеоплейера. Встроенные электронные часы – на индикаторе высвечивают голубым 12.55, телефон, отрывной блокнот на магните. Глубокая миска с мармеладом. Цветной пат. Те самые.

За спиной – звук прикрываемой двери...

Она посмотрела на жемчужно-размытое отражение на центральных экранах, то есть на "1" и "2"... Приближается, со стулом, слева.

– Ты меня записывал на видеопленку? – спросила, оборачиваясь.

Он поставил рядом с ней стул, обтянутый белой кожей, из обеденного гарнитура, ухватился за высокую спинку, взглянул на нее.

– Да. В первый вечер. Ты принимала ванну. Но почти ничего не видно. Темно, как ночью. И нас обоих. Тогда, в субботу...

Она отвела взгляд.

– Лгун ты! – сказала она.

– Ну почему же? Пошел за шампанским, включил аппаратуру... – Улыбнулся. – Такой торжественный момент. Самое время запечатлеть. Разве нет? Только не проси меня стереть запись. Пленка хранится в тайнике, и, думаю, когда будем старичками, с удовольствием вспомним молодость. Тем более, что мы с тобой, полагаю, единственная пара в мире с записью первой встречи, близкого знакомства, так сказать.

Взглянула на него. Задержала дыхание.

– Вот в этом не сомневаюсь, – сказала она, отворачиваясь.

Он подвинул ее стул ближе к экранам, наклонился, поцеловал в голову.

Приглушил свет зеленой лампы.

– У меня здесь есть содовая. Вообще все, – сказал он. – Что-нибудь хочешь? – Она, покачав головой, потерла тыльную сторону ладони.

Он сел в кресло, подкатился к консоли. Что-то нажал. Вспыхнул красный огонек. В глубине квартиры послышалось жужжание.

Она прислонилась к прямой высокой спинке стула, закинула нога на ногу, сложила руки.

– Подожди минутку, – сказал он. – Сейчас отмотаю ванный вариант и берлогу Сэма.

В мертвенно-бледном свечении экранов – его руки. Прошелся правой по пульту – что-то нажимал, щелкал тумблерами, ближними к ней.

– Что это жужжит? – спросила она.

– Источник питания. – Рука опять побежала по каким-то клавишам. – Он понижает напряжение и выпрямляет его. Если поставить свой источник для каждого экрана – будет такая жарища, а шум – с ума сойдешь. У меня всего один, огромный, там, в глубине квартиры. Хочешь, могу двери закрыть, если раздражает.

– Ничего, потерпим, – сказала она. Смотрела на его профиль. – Если переключить твои усилия и всю эту технику на что-нибудь стоящее, представляешь, что будет?

– Дай только срок, – сказал он. – Идеями полна голова. О'кей... – он повернулся, щелкнул тумблером. – Поехали! Вот он, настоящий "Золотой век телевидения"!

Экраны вспыхнули и замерцали. Голубовато-белые – по обе стороны, по всем рядам. Третий ряд снизу остался темным и самый нижний, за исключением тех экранов, что под двумя большими, – вход в здание, вестибюль, швейцарская, оба лифта.

– Ну, где там наша Фелис? – сказал он, нажав какие-то кнопки.

На центральных экранах четко обозначились ее гостиная, ее спальня.

– Господи! – воскликнула она.

Он опять ткнул пальцем в какие-то кнопки на консоли.

Ее мебель, ее ковры с орнаментом, экземпляры газеты "Таймс", разбросанные по полу спальни... Ее книги, горшки с растениями, безделушки...

– Надо привыкнуть... чтобы видеть все в перспективе, – сказал он. – А вот и киска. Привет, Фелис!

Фелис важно шествовала на правом экране вдоль кровати, шурша газетами. Подошла к окну и переместилась на самый верх экрана. Вспрыгнула на подоконник. Разлеглась на солнышке. Подняла заднюю лапку и облизала ее.

Кэй улыбнулась.

– Ах ты, черт! Совсем забыл, – сказал он. – Подождем до трех. А? Сейчас у Руби начнется интереснейший сеанс. Руби Клупейда – эта, с цистерной духов. – Нажал на кнопку перед ней, потом перед собой. – Мадам спиритизмом увлекается. – На левом экране появилась Джорджио в темном восточном кафтане. Поставила стул к круглому столу. – При ней пасется медиум. Обдирает ее как липку. Вот уже несколько месяцев, – сказал он. – Я видел, как он в ванной "штудировал" свои ученые записки. А она, заподозрив кое-что, пригласила эксперта. Договорились, будто тот деловой партнер ее отца. Отец отдал богу душу, а она, стало быть, с ней общается...