Small World, или Я не забыл - Мартин Сутер Страница 27

Когда Розмари привезла сюда Конрада и помогла ему внести вещи в комнату, она не смогла сдержать слез при виде палаты с больничной койкой.

Он обнял ее и утешил:

— Не надо печалиться. Это ведь не навечно.

Он провожал ее до лифта, который можно было вызвать и открыть только с помощью ключа, находившегося у сестры, и прощался с ней так, словно молил понять его, что неотложные дела и обязательства мешают ему лично сопроводить ее домой.

Пытаясь смягчить ситуацию, она привозила его поначалу к себе домой на целый день. Но вскоре выяснилось, что ее квартира стала для него чужой. На него нападало странное беспокойство, стоило ему там оказаться. Он все время пытался встать с кресла, куда она его усаживала, пока готовила обед. И часто она находила его в пальто и шляпе уже в коридоре, где он стоял и дергал ручку закрытой входной двери.

Однажды вечером, когда они вернулись от нее и дверь лифта открылась уже на шестом этаже «Солнечного сада», а взгляды тех, кто сидел в гостиной, выжидательно устремились на них, он отказался выйти из лифта. Потребовалось все ее искусство, чтобы уговорить его, и потом еще помощь дюжего санитара, чтобы водворить его в палату.

Когда она уходила, в глазах его стояли слезы.

Врач отделения на следующий день сказала ей, что будет лучше, если она не станет больше брать его к себе домой. Это вносит путаницу в его мысли. Потом ему трудно понять, где же он. Он должен постепенно привыкнуть, что здесь — его дом.

Так закрытое отделение «Солнечного сада» — дома для престарелых и инвалидов — окончательно стало новым домом Конрада Ланга.

Забор из железного штакетника, отделявший виллу «Рододендрон» от нижнего соседнего участка, был заменен на современный, полностью отвечавший технике безопасности. И уж раз они этим занялись, Урс Кох распорядился обновить в том же духе забор по всему периметру участка.

Это обстоятельство и сознание того, что Конрад Ланг содержится в закрытом отделении на шестом этаже такого заведения, откуда нормальным путем выйти живым невозможно, должны были бы, собственно, удовлетворить Эльвиру Зенн: она могла чувствовать себя в полной безопасности от дальнейших внезапных наваждений прошлого. Но она все время ловила себя на том, что думает о Конраде. Она, правда, уверяла себя, что никто не станет обращать внимания на болтовню полусумасшедшего старика, однако полного спокойствия это ей не приносило.

И поэтому она пригласила к себе на чашку чая молча страдающую в своем браке Симону и завела с ней как бы невзначай разговор о старом человеке.

— Как-то там теперь поживает Кони, — произнесла она со вздохом. Симона удивилась:

— Конрад Ланг?

— Да. Как он тут сидел! Как жалкий гномик! Больно было глядеть на него!

— Мне его тоже было очень жалко.

— Ужасная болезнь! Симона молчала.

— Притом все так удачно складывалось: состоятельная женщина, перспектива остаток жизни делать то, что он любит больше всего — вообще ничего не делать. И вот пожалуйста — инвалидный дом.

— Так он в инвалидном доме?

— Всякая любовь всегда на чем-то кончается — женщина ведь еще молода.

— Это весьма эгоистично.

— Не каждый же способен ухаживать за слабоумным мужем.

— Но спихивать его в инвалидный дом — это подло!

— А может, ему там хорошо? Он среди своих.

— Трудно себе такое представить. Эльвира вздохнула.

— Мне тоже. — Она снова налила чай. — Ты не могла бы как-нибудь навестить его?

— Я?

— Посмотрела бы, как ему там. Все ли у него есть. Может, надо что-нибудь сделать для него. Мне было бы спокойнее. Симона все еще колебалась.

— Я не люблю ходить по больницам.

— Это не больница. Это дом для престарелых. Там не так страшно.

— А почему бы тебе самой не пойти?

— Это невозможно.

— Ну тогда давай вместе.

— Вероятно, ты права. Забудем про это. И про Конрада тоже.

Первое впечатление Симоны — въедливый специфический запах, обрушившийся на нее, как только дверь лифта открылась на шестом этаже.

Стоило ей выйти, как в гостиной все смолкло. Она осмотрелась и увидела за отдельным столиком у окна Конрада Ланга, сидевшего неподвижно и тупо смотревшего в одну точку. Она подошла к нему.

— Добрый день, господин Ланг.

Конрад Ланг удивленно поглядел на нее. Потом встал, протянул Симоне руку и сказал:

— Не знакомы ли мы с вами еще с Биаррица? Симона рассмеялась.

— Ну конечно же, еще с Биаррица.

Она села рядом с ним, и гостиная снова наполнилась звуками — неумолчной болтовней, невнятным бормотаньем, хихиканьем и перебранкой.

То, что Симона рассказала про Конрада Ланга, Эльвиру не успокоило.

— Его надо оттуда вытащить, притом быстро, — сказала Симона возбужденно. — Иначе он и в самом деле заболеет.

На нее он не произвел впечатления человека, страдающего болезнью Альцгеймера. Он тотчас же узнал ее, хотя они встречались всего лишь дважды, тут же вспомнил свою шутку про Биарриц и подробно рассказал ей, как выглядел курорт в послевоенные годы, словно это было только вчера. В этом доме он окружен какими-то полоумными людьми, говорила Симона, с ними невозможно разговаривать разумно. И что самое замечательное: он не припоминает ни одного визита этой самой Розмари Хауг. Со дня свадьбы Эльвира ни разу не видела Симону такой активной и решительной. Она была одержима идеей вытащить Конрада из этого заведения.

— Бедняга, — было резюме Эльвиры. — Тебе удалось поговорить с врачом?

— Я пыталась. Но мне не захотели давать никаких объяснений, поскольку я не родственница.

— Может, тебе лучше вступить в контакт с этой Хауг?

— Я и собираюсь так поступить. Только не знаю, сумею ли сдержаться.

— Можешь полностью рассчитывать на мою поддержку, — пообещала Эльвира.

Уходя, Симона даже подумала, что, возможно, эта старая женщина не так уж холодна и бездушна. Началось маленькое сражение за освобождение Конрада Ланга из дома для престарелых. Симоне никак не удавалось встретиться с Розмари Хауг. В конце концов дворник сказал ей, что она на неделю уехала.

Неудивительно, подумала Симона.

Через администрацию «Солнечного сада» ей посчастливилось узнать имя врача, определившего сюда Конрада Ланга, и очень скоро, без всяких проволочек, он назначил ей время встречи, как только она объяснила ему, о ком идет речь.

Врача звали доктор Вирт, и, несомненно, он внушал симпатию. Он принял ее в своем кабинете и терпеливо выслушал, когда она ему заявила, что, по ее мнению, Конраду Лангу не место в том окружении, в каком он находится, и у нее есть опасения, что хотя он сейчас не болен, но там с ним это обязательно произойдет.