Охотники за головами - Мишель Креспи Страница 27

– Смените место, – посоветовал я.

– Простите?

– Передвиньтесь. Вы не под тем углом рассматриваете ситуацию. Ведь вы – шахматист?

Шарриак выпятил грудь.

– О, просто любитель.

– Точно рассчитав ответный ход противника, вы получаете преимущество?

– Значительное.

– Именно это я вам и предлагаю. Объединим наши сведения. Если удастся узнать, что замышляет дель Рьеко, нам станет легче.

– Но где гарантия того, что вы не утаите что-нибудь важное? Я вам предоставляю все, чем располагаю, а вы мне – лишь крохи. Как проверить?

– Доверие, Шарриак. Все деловые отношения основаны на доверии. Ведь вы уверены, что ваш банкир не орудует с вашими деньгами. Чем это гарантируется? Уверенностью в том, что засомневайтесь вы хоть на миг, и вся система рухнет.

Опустив голову, он секунду обдумывал мою теорию.

– Все это верно на макроэкономическом уровне, но совершенно не годится для микроэкономического. Я доверяю своему банку потому, что без доверия вкладчиков он не выживет. И банк это знает. Малейший повод к недоверию, и он погибнет. Я потребую колоссальную компенсацию за риск, и он не выдержит. А с вами что делать, Карсевиль, если вы меня надуете?

– А как поступают в жизни?

– Есть законы. Контракты. Неустойки, штрафные санкции.

Я пожал плечами:

– Полноте, Шарриак, все это фикция. Бумага. Законы, контракты, чеки, купюры? Только бумага. Доверие, изложенное на бумаге. Даже нет: в цифрах бинарного кода в компьютере. Здесь как в религии: она существует только потому, что люди верят. Выключите ток – и все рухнет. Мы можем попробовать отключить ток дель Рьеко.

Шарриак встал, сунул руки в карманы, походил по комнате, натыкаясь на мебель, снова сел.

– Нет. Если кто-то играет не по правилам, то он преступник или сумасшедший. В любом случае его запирают. И у церкви были костры. Система не терпит отклонений. А я – в системе. Я не могу способствовать ее разрушению. Никоим образом.

Я выдохнул воздух, будто дуя в трубу.

– Вот мы и пришли к начальному вопросу: до какого предела вы в системе? До какой степени вы сотрудничаете с дель Рьеко?

Он взорвался:

– Черт, неужели у меня такая предательская рожа? Невероятно! Я уже начинаю мучиться сомнениями.

– И правильно делаете.

Ветром открыло ставень, он начал стучать. Шарриак снова встал, приоткрыл окно, закрепил ставень и, усаживаясь, протер стекла очков уголком покрывала.

– Мерзкая погода! Сомнения касаются не меня. Себя-то я знаю. Они касаются вас. Получив приглашение на стажировку, на которой могли бы показать свои немалые способности, вы, едва прибыв, уже собираетесь ее саботировать! Вы кто, революционер? Не нравится вам игра, возвращайтесь домой и не играйте! А я хочу эту работу, Карсевиль, и сделаю все, что мне скажут. Все. Им хочется знать, не собачонка ли я? Да, собачонка. Кидайте кость! Да чтоб мяса на ней было побольше.

– Эта игра – надувательство. Черт возьми, вы же не глупый…

Лицо Шарриака перекосилось.

– Естественно, игра нечестная! – вскричал он. – Все игры – обман. Даже мой шестилетний сынишка и тот жульничает в картах. Вы богаты? Вам добавят денег. Вы бедны? Станете еще беднее. А вам говорят, что у всех одинаковые возможности. Дель Рьеко плутует, вы плутуете, я плутую, и папа римский должен корчиться от смеха, читая мессу! Просто где-то есть желтая линия, а за ней – полицейские. Они только и ждут, когда вы ее пересечете. Пока вы плутуете внутри дозволенного, все в порядке. Все это – что-то вроде радаров. Нормальная скорость – сто тридцать. Пока вы не превысите сто пятьдесят, к вам не пристают. Если же вам взбредет в голову гнать на скорости двести, ждите неприятностей, так что или держите пушку в бардачке, или кокарду с триколором, что одно и то же. Что-нибудь, чего нет у других и чем можно заткнуть им глотку. Я скажу, кто вы есть на самом деле: вы экстремист. Вы понимаете, что все думают немного иначе, и это вас возмущает настолько, что вы начинаете палить из миномета. Это признак негибкой личности. А знаете, существует большое сходство между судьями и террористами, поэтому-то они очень хорошо понимают друг друга: и для тех, и для других грань священна. Мы же одной ногой стоим на правовом поле, а другой – за его пределами. Но у них обе ноги с одной стороны, с той или с другой. Они играют в одну игру.

Шарриак наслаждался собственным голосом, упиваясь своими теориями. Мы зря теряли время. Я прервал его разглагольствования:

– Ладно, послушайте, я сделал вам предложение. Резюмирую его. Во-первых, мы объединяем всю возможную информацию о махинациях дель Рьеко. Во-вторых, как только возникает проблема, мы объединяемся. Это ни к чему не обязывает, в остальном вы свободны в своих действиях.

– Бесплатный талон на попытку?

– До некоторой степени. К примеру, вы тоже получили электронное письмо от супермаркетов с просьбой скидки на два с половиной процента? Так вот…

– Два с половиной? Ну и сволочи, с меня они требовали три!

– Вот видите. И что же вы ответили? Предложили один?

– Один и три десятых.

– Ну что ж, вы поладите на одном и семи. Если бы мы посовещались, то все трое сказали бы «нет» – и точка. Ноль. Они остались бы с носом.

– Все верно. В частном случае, допустим. Но я не уверен, имеем ли мы право…

– Конечно, нет. А как делается при наборе на строительные работы? Заключается соглашение, один предлагает минимальную работу здесь, другой – там. Это абсолютно запрещено, но если они так не сделают, то их съедят крупные европейские компании, сбивающие цену, чтобы устранить конкуренцию. Невозможно поддерживать французскую компанию, если она дороже международного монстра. Европейский трест обжирается, а вам повышают социальный налог, потому что, видите ли, слишком много у нас безработных. Вы находите это нормальным? Наши правила прогнили.

– Ре-во-лю-ци-о-нер, – подтрунил Шарриак.

– Вовсе нет. Я защищаюсь. Они хотят мою шкуру, а я ее защищаю. Кто их устанавливает, эти правила? И где эти правила? Дель Рьеко сам выдумывает их по мере надобности. В «Де Вавр интернэшнл» хотят знать, из какого я теста. Согласен. Я тоже хочу посмотреть, из чего они сделаны. Нормально, правда?

Шарриак прикинул, взвесил и ответил:

– Не совсем. Они могут сделать для нас кое-что очень нужное нам, а мы для них ничего не можем. Нет равновесия в этой ситуации. Мы играем в шахматы, но у них есть ферзь, а у нас нет. – И тут он вдруг решился; – Ладно, я согласен принять ваше предложение. Мы ничем не рискуем. В конце концов, незаконное соглашение – довольно распространенная стратегия. Если мы все будем заодно, они не нападут на кого-то одного. Разве что в этой комнате спрятан микрофон… А теперь о другом…