Код Бытия - Джон Кейз Страница 27

Ласситер помолчал немного и спросил:

– И что же ты теперь намерен предпринять?

– Все, что ему обещал, – мрачно ответил Риордан. – Начнем с перевода в защищенное помещение. Доктор сказал, что если ничего не случится, мы сможем переправить его уже на следующей неделе.

В День благодарения Ласситер выбрался из постели около восьми и увидел, что погода намеревается взять реванш. За окнами атриума кружились крупные красивые снежинки. Такой снегопад обычно показывают в начале рождественского кинофильма.

Джо быстро оделся, вытащил из холодильника пару банок консервированного тунца и пошел к машине. Консервы должны были послужить платой за участие в «индюшиной пробежке» – забеге на пять миль, который каждый год собирал не менее двух тысяч бегунов. Машина пробивалась сквозь водоворот снежных хлопьев, и Ласситер, чтобы лучше видеть, почти лег грудью на руль. Видимость была настолько скверной, что идущие впереди машины превратились в огоньки хвостовых фонарей, то и дело пропадающих в снежных вихрях. Во время такого снегопада все почему-то твердят, что «он скоро кончится» или «снег долго лежать не будет», однако когда Ласситер отыскивал место для парковки в Александрии, весь мир уже покоился под плотной снежной пеленой.

Многие заявляют, что самые дельные мысли приходят к ним во время пробежек, потому что ритмичные движения тела якобы раскрепощают ум, но Ласситер не принадлежал к таким людям. Во время бега он думал о самых примитивных и сиюминутных вещах: куда поставить ногу, не лучше ли снять перчатки, где повернуть и откуда взялась боль в колене. Что это – настоящая травма или игра воображения?

И в сегодняшнем забеге его мысли крутились вокруг подобных проблем. Он думал о скорости и о том, как далеко до следующей мильной отметки. Он намечал направление, которое позволит с наименьшими потерями обогнать соперников. Он моргал, не позволяя снегу попадать в глаза, вслушивался в напряженное дыхание бегущих рядом людей и восхищался тем, как ему тепло, несмотря на мороз. Его мысли неслись вслед за снегом. Ласситеру даже казалось, что сам он исчез, осталось одно движение.

Перед финишем он обратил внимание на весело и приветственно вопящих зрителей, выстроившихся по обеим сторонам дороги. Они поддерживали выбивающихся из сил бегунов выкриками «Держишься молодцом!» или «Почти пришел!». Когда Ласситер пересекал финишную черту, световое табло было запорошено снегом, но он все же разглядел свое время – 31:02. «Совсем неплохо», – подумал он. Услышав, как кто-то из организаторов забега выкрикивает: «Мужчины налево, женщины направо!» – он помчался в укрытие следом за коротышкой в красных обтягивающих рейтузах. Вокруг него тяжело дышали люди, лица их раскраснелись, а от плеч и голов поднимался пар. Снег продолжал падать большими невесомыми хлопьями.

Ласситер был готов поклясться, что во время бега ни о чем не думал. Его разум наконец-то освободился. Но отрывая листок со своим номером и вручая его судье, он с удивлением сообразил, что еще на дистанции принял важное решение. Лавируя между столами, уставленными банками с апельсиновым соком и разнообразной калорийной пищей, он снова прокручивал в голове свое решение. Он возьмет отпуск. Неделю, две, месяц – одним словом, сколько потребуется для того, чтобы выяснить, почему были убиты Кэти и Брэндон и кто за этим стоит. Именно такое решение Ласситер принял во время бега. Оно было окончательным, и можно считать, что он уже в отпуске, просто в его компании об этом пока никто не знает.

Он вошел в здание школы и обнаружил свою влажную одежду там, где и оставил, – на подоконнике. Одеваясь, Джо покачивал головой, будто удивляясь, как много времени ему понадобилось для принятия столь простого решения. Какой смысл владеть детективным агентством, если его услугами никогда не пользуешься? Если на Уолл-стрит хотят что-то узнать, то обращаются к нему. Так же поступает добрая половина адвокатов с К-стрит в Вашингтоне. Почему же он, Джо Ласситер, бросает близких ему людей – Кэти и Брэндона – на попечение копов?

Машину запорошило снегом. По возможности счистив его рукавом, Джо влез внутрь. Пока он искал ключи зажигания, стекла совсем запотели, и отопителю потребовалась целая минута, чтобы их осушить. Когда видимость стала приличной, он двинулся в путь.

Ветер разошелся вовсю. Светофоры раскачивались как маятники, а дорожные знаки дребезжали под его порывами. Снег бил прямо в фары ровным горизонтальным потоком. Город за серой рекой оставался невидимым, лишь красные маячки на вершине памятника Вашингтону светились недобрым огнем.

Ласситер сразу направился в свою контору на Фогги-Боттом. Проехав по мосту Четырнадцатой улицы и по Индепенденс-авеню, он свернул на запад. Подача электроэнергии в городе прекратилась, и автомобили, уподобившись слепцам, неуверенно ползли через перекрестки.

К счастью, в здании имелся свой генератор, и все оборудование работало. Оставив машину в подземном гараже, Джо быстро пошел к лифтам. Даже здесь, глубоко под землей, он слышал завывание ветра и ощущал пронизывающий до костей холод, однако, поднимаясь на девятый этаж, Джо чувствовал, как по спине ползут струйки пота.

Рядом с его кабинетом находился душ, и Ласситер воспользовался им. Затвердевшие от бега мышцы под воздействием горячих струй расслабились, и он ощутил, как мускулы постепенно освобождаются от молочной кислоты. Поскольку пять раз в неделю Ласситер совершал пробежки вдоль мола, в кабинете в шкафу всегда хранилось несколько комплектов одежды. Хорошенько протерев волосы полотенцем, Джо натянул джинсы и свитер и уселся за стол.

Первый раз в жизни он чувствовал, что кабинет его раздражает. Книжные полки, панели, литографии… На кого он пытается произвести впечатление? В помещении было множество фотографий в изящных рамках, но ни на одной из них не было Кэти и Брэндона. Зато на всех фото Джо находился в компании известных людей. Ласситер совещается с принцем Бандаром; Ласситер пожимает руку советнику президента по национальной безопасности; Ласситер в вертолете с группой генералов из Объединенного комитета начальников штабов; Ласситер в фешенебельном ресторане…

Предметом его гордости была шутливая фотография, сделанная в загородном клубе армии и флота. На ней он валял дурака в компании лидера сенатского меньшинства. Сенатор стоял, горделиво выпятив подбородок, – классический плакатный тип для иллюстрации американских моральных ценностей, а Ласситер со зловещей ухмылкой и округлившимися безумными глазами подкрадывался к сенатору, замахиваясь на него клюшкой для гольфа и изображая, по-видимому, Луисвильского убийцу.

Рядом с этой фотографией висел подарок Джуди – рамка в форме сердца и в ней вырезка из «Вашингтонца» со списком наиболее выдающихся потенциальных женихов округа Колумбия. Ласситер значился в нем под номером 26, что ему иногда льстило, а порой, в зависимости от настроения, – нет.

Когда-то фотографии казались Джо полезными или по крайней мере забавными. Но теперь он не понимал, зачем все это? Чтобы открыть новые отделения фирмы? Построить еще один дом? Все это – сущая чепуха. Кстати, принц Бандар ему никогда не нравился. Спрашивается, почему портрет этого типа торчит на каминной полке?