Обвинение в убийстве - Грегг Гервиц Страница 26

Низкий мужчина неуклюже помахал рукой и снова засунул ее в диванные подушки.

Дюмон встал за спиной у Тима, и тому пришлось повернуться, чтобы не упускать его из виду:

– А это, уважаемые члены Комитета, Тимоти Рэкли, бывший сержант взвода рейнджеров. Его военная подготовка – Школа ближнего боя, Школа ночного передвижения, Школа поведения при захвате в плен, Парашютная школа, Школа искусства прыжков, Школа ориентирования на местности, Школа военно-морского флота, Школа снайперов, Школа видео- и аудиозаписи, Школа аквалангистов, Школа ведения боя в условиях города, Школа ведения боя в горах, Школа ведения боя в джунглях. Я не забыл назвать еще какие-нибудь из ваших школ?

– Ну разве что парочку. – Тим заметил висящее на дальней стене антикварное зеркало и подошел к нему, по пути прихватив со стола нож для бумаги.

– Вы их нам назовете?

Тим прижал кончик ножа к зеркалу. Между ним и отражением был промежуток. Значит, все нормально: одностороннее зеркало не показало бы никакого промежутка. Тим положил нож обратно на стол:

– Я всегда полагал, что люди сильно переоценивают звания.

Роберт, который теперь поднялся и стоял, прислонившись к книжному шкафу и скрестив руки, фыркнул. Такой тип людей был знаком Тиму еще со времен работы рейнджером: компетентные, сильные и преданные тому, что они считали своими идеалами, они не боялись вести себя подло, если того требовали обстоятельства.

Дюмон повернулся к остальным и продолжал:

– За три года службы судебным исполнителем мистер Рэкли три раза побеждал в рейтинге качества работы, получил две награды «За отличную службу» и медаль «За отвагу» за спасение жизни товарища, судебного исполнителя, некоего Медведя – мистера Джорджа Джовальски. В позапрошлом сентябре мистер Рэкли пробил стену притона и вынес тело раненого мистера Джовальски, подставляясь под пули. Не так ли, мистер Рэкли?

– Это голливудская версия.

– Почему вы не остались служить в армейском спецназе? – спросил Дюмон.

– Я хотел проводить больше времени с… – Тим прикусил губу.

Рейнер начал что-то говорить, но Тим вытянул руку:

– Послушайте меня внимательно. Я уйду, если вы мне не скажете, зачем я здесь. Прямо сейчас.

Мужчины и Аненберг обменялись взглядами. Дюмон тяжело опустился в кресло. Рейнер снял пиджак, под которым оказалась элегантная рубашка с расклешенными рукавами и золотыми запонками. Он повесил пиджак на спинку стула и встал перед Тимом, взбалтывая лед в стакане.

– У нас у всех здесь есть нечто общее, мистер Рэкли. У всех нас были любимые люди, которые стали жертвами преступников, и эти преступники смогли уйти от правосудия из-за дыр в законодательстве. Процедурные изъяны, неудачное стечение обстоятельств, проблемы с ордером. В нашей стране суды не всегда функционируют нормально. Они приперты к стенке, они задыхаются от законов и новых прецедентных прав. Поэтому мы создали Комитет, который должен действовать в соответствии с юридическими правилами. Нашим критерием будет Конституция Соединенных Штатов и Уголовный кодекс штата Калифорния. Мы будем рассматривать только случаи, когда преступник должен был быть приговорен к смертной казни, но избежал ее в силу каких-то формальностей. Комитет берет на себя функции судьи, присяжных и палача. Мы все – судьи и присяжные. – Его брови сдвинулись, образуя тонкую линию. – Мы хотели бы, чтобы вы были палачом.

Чтобы подняться с кресла, Дюмону пришлось опереться на обе руки. Он направился к коллекции бутылок на полке за письменным столом:

– Я могу предложить вам выпить, мистер Рэкли? Видит бог, мне лично выпить просто необходимо.

Тим переводил взгляд с одного лица на другое в поисках хоть какого-то намека на то, что это розыгрыш.

– Это не шутка? – Его замечание больше походило на утверждение, чем на вопрос.

– Если бы это было шуткой, то шуткой весьма и весьма изощренной, влекущей за собой огромную потерю времени, – проворчал Рейнер. – Должен сказать, что ни у кого из нас нет лишнего времени.

Тиканье старинных часов нервировало Тима.

– Итак, мистер Рэкли, – произнес Дюмон, – что скажете?

– По-моему, вы насмотрелись фильмов про Грязного Гарри. – Тим бросил индикатор радиоволн в сумку и застегнул ее. – Я не хочу иметь ничего общего с судом Линча.

– Суды Линча противозаконны. Мы же являемся дополнением к закону. – Аненберг положила ногу на ногу и сложила руки на коленях. Ее голос был успокаивающим, в нем слышалась интонация профессионального диктора: – Понимаете, мистер Рэкли, мы можем заботиться только о фактах. Нам не нужно думать о формальностях, мешающих правосудию. Судам обычно приходится выносить постановления, не соответствующие фактам. Они вынуждены предотвращать незаконные или неподобающие действия властей в будущем. Они знают, что если хоть раз не будут выполнены требования к ордеру или не зачитаны права, это может создать прецедент и даст государству возможность действовать без оглядки на права отдельного человека. И это законная и неотложная забота. – Она развела руками. – Для них.

– Конституционные гарантии будут соблюдаться, – сказал Дюмон. – Мы с ними в конфликт не вступаем. Мы – не государство.

– Вы по собственному опыту знаете, насколько трудновыполнимой стала четвертая поправка, касающаяся обыска и захвата, – подхватил Рейнер. – Дошло до того, что стремление полиции добросовестно выполнять свои обязанности ни к чему не приводят. И речь здесь идет не о бесчестных полицейских и не о трусливых, зашоренных судьях. Речь о таких женщинах и мужчинах, как мы с вами, – с чистой совестью и уравновешенным характером, стремящихся поддержать систему.

Наконец в разговор вступил Роберт, размахивая руками от возмущения:

– Честный полицейский не может одного выстрела сделать без последующего расследования его действий и комиссии по перестрелкам…

– Вдобавок еще и заведут гражданское или уголовное дело, – добавил Митчелл.

– Мы следуем не букве, а духу закона. – Рейнер указал на фигуру Правосудия с завязанными глазами на столе.

Тим заметил, насколько тщательно продумано все это представление. Богатая обстановка, чтобы произвести впечатление, четкая и логичная речь, ясная аргументация – почти его собственная манера выражаться. Выступающие не перебивали друг друга. И, несмотря на искусные маневры, проявили осмотрительность и добропорядочность. Тим ощущал себя покупателем, которого раздражает болтовня продавца, но все еще интересует машина.

– Вы не суд присяжных, состоящий из обычных граждан, – сказал Тим.

– Правильно, – ответил Рейнер. – Мы суд присяжных, состоящий из умных, проницательных людей.

– Но у вашей системы тоже есть недостатки.

– А разве что-то бывает без недостатков? Вопрос в том, что у нас их меньше.

Тим ничего не ответил.