Ледяная кровь. Полное затмение - Андреа Жапп Страница 26

Арно де Вианкур, великий командор ордена госпитальеров и приор цитадели Лимассол, вздохнул. Он, кого буквально изводила кипрская жара, с наслаждением вдыхал свежий декабрьский воздух, проникавший в его рабочий кабинет через узкие бойницы. Этот остров приютил их после разгрома Сен-Жан-д’Акр в 1291 году, несмотря на плохо скрываемое недовольство Генриха II Лузиньяна, короля Кипрского, который опасался, как бы в его феоде не пустил глубокие корни могущественный военно-духовный орден.

Приор отложил в сторону короткое послание, которое он получил от своего так называемого кузена Гийома. Под именем этого страстного любителя ангелологии скрывался Франческо де Леоне, рыцарь-госпитальер по справедливости и по заслугам, шпион Вианкура при мсье Гийоме де Ногаре, советнике Филиппа Красивого*.

При содействии Ногаре король Франции искал прелата, готового за большие деньги занять Святой престол в обмен на полное невмешательство в политические дела Французского королевства. Однако Вианкур, равно как и Гийом де Вилла-ре, великий магистр их ордена с 1296 года, уже давно начал сомневаться, что признательность нового понтифика королю Франции на этом остановится. Филипп хотел любой ценой избавиться от военных орденов, главным образом от тамплиеров — подлинных сторожевых псов папства. Стратегия, несомненно разработанная самым верным советником Филиппа — Гийомом де Ногаре, стратегия, которой придерживался король, вызывала у Вианкура восхищение. Филипп не требовал немедленного роспуска всех орденов рыцарей Христовых, чем мог бы вызвать недовольство Ватикана, не говоря уже о молодых дворянах и горожанах, весьма трепетно относившихся к этим незапятнанным дурными делами героическим орденам, а говорил об их объединении под единым знаменем и под руководством одного из своих сыновей. Скорее всего, под руководством юного Филиппа, единственного, кого природа наделила незаурядным умом. Таким образом Филипп Красивый собирался держать монахов-воинов на коротком поводке, принуждая их к послушанию при минимальном политическом риске.

Дражайший кузен!

Осмелюсь ли вам признаться, что мои поиски в области ан-гелологии топчутся на месте? Понимаю, как вы разочарованы, и это наполняет мое сердце глубокой печалью. Вторая сфера1 Господств, Сил и Властей весьма трудна для моего понимания. Однако приятная новость должна, несомненно, смягчить вашу досаду, по крайней мере я на это надеюсь. Третья сфера Начал, Архангелов и Ангелов начинает приобретать более четкие очертания. Теперь я уверен, что tempus discretum, обнаруженный мною в документах, к которым я получил доступ, касается в основном Начал. Мне требуется время, чтобы сделать достоверный вывод. Не сомневаюсь, что очередная отсрочка огорчит вас, и очень сожалею об этом.

Уверяю вас, что буду и впредь рьяно заниматься поисками. Надеюсь, что в следующем послании мне удастся сообщить вам о значительном продвижении вперед.

Ваш покорнейший и признательный Гийом

Франческо де Леоне сообщал, что борьбу за папский престол продолжали вести четыре французских прелата, что уже было существенным прогрессом с момента написания первого послания, поскольку Филипп Красивый, судя по всему, вычеркнул из списка двух других кардиналов — возможных претендентов. Знаменитые архангелы и ангелы... Какая очаровательная метафора! Леоне больше не говорил о «Граде Божьем» святого Августина как библиографическом источнике, а это означало, что он решил расстаться с мсье де Ногаре, чтобы вести свои поиски в иных местах.

Щуплый мужчина в последний раз внимательно перечитал письмо, лежавшее на его письменном столе.

Не сомневаюсь, что очередная отсрочка огорчит вас, и очень сожалею об этом.

Улыбка озарила морщинистое лицо великого командора. Да, Леоне находился во Франции. Однако рыцарь ни на мгновение не догадывался, что был послан туда совсем по другим причинам.

Приор встал и направился к тайнику, сделанному в стене. Оттуда он вытащил полученный некоторое время назад свиток, на котором вместо подписи стояла буква Г. Так подписывался Клэр Грессон, личный секретарь Гийома де Плезиана1, бывшего ученика Ногаре в Монпелье, затем наместника сенешаля Бокера, который в прошлом году воссоединился со своим учителем, поступив на службу к королю Франции. С тех пор Плезиану не раз выпадала возможность продемонстрировать свои удивительные таланты легиста. К тому же он был превосходным оратором, наделенным недюжинным умом, и высокообразованным человеком. Как поговаривали и коридорах и передних Лувра, Плезиан стал «второй головой на плечах мсье де Ногаре» и, похоже, питал ту же неприязнь к памяти покойного Папы Бонифация VIII. Пристроить