Волки сильнее собак - Мартин Круз Смит Страница 26

Чтобы определить местонахождение того самого самосела, Аркадий за три недели составил реестр нелегалов зоны: стариков, самоселов, сборщиков утиля, браконьеров и воров. Старики прятались, но не покидали насиженных мест. Сборщики утиля разъезжали на легковых машинах и грузовиках. Браконьеры, как правило, добывали оленину или мясо дикого кабана для ресторанов Киева и Минска. Похитители икон были просто неуловимы.

– Почему Тимофеев оказался здесь? – спросил Аркадий. – Что связывало его с Чернобылем? Как связаны между собой Тимофеев, Иванов и Чернобыль? Сколько убийств тут происходит?

– Ни одного. Только ваш Тимофеев, только русский. Если бы не он, у меня был бы идеальный послужной список. Я мог бы уехать отсюда с чистой анкетой. Почему вы думаете, что Тимофеева убил кто-то из здешних? Откуда нам знать, бывал ли он тут и раньше?

– Нужно расспрашивать. Находить местных жителей и расспрашивать, хотя, признаюсь вам, это нелегко, особенно в частном порядке.

– Такова зона.

Иногда Аркадий думал о зоне как о зеркале в комнате смеха. Все в зоне было искажено до предела.

– У меня масса вопросов по поводу трупа. Милиционер Катамай представил первый рапорт с места происшествия. Я не смог побеседовать с ним, потому что он пропал. Может, у вас есть предположение, где сейчас Катамай?

– Спросите у братьев Воропаев. Они с ним дружили.

Воропаи не горели желанием общаться. Братья знали, что у Аркадия нет никаких полномочий. Тупые, но хитрые, они обменивались понимающими ухмылками, глядели исподлобья и молчали.

– Мне бы хотелось найти Катамая и узнать, кто проводил его к трупу.

– Какое это имеет значение? Тело трепали.

– Что-что?

– Трепали волки.

– Как это?

– Выели глаз.

– Выели глаз? Никто об этом раньше и словом не обмолвился.

– Левый.

– И это сделали волки?

– А почему бы и нет? И немного порвали лицо. Вот почему мы не заметили ножевую рану на горле.

– Тимофеев уже умер, когда появились волки. Он не истекал бы так кровью.

– Крови было не так и много. Вот причина, из-за которой мы решили, что это сердечный приступ. За исключением глаза и носа, лицо оказалось неповрежденным.

– Что было в носу?

– Сгустки крови.

– А одежда?

– Довольно чистая, если учесть, что шел дождь и волки затоптали следы на месте преступления.

Горе-милиционеры в этом смысле волков переплюнули, подумал Аркадий, но прикусил язык.

– Кто осматривал тело во второй раз? Кто заметил разрез на горле? Нет ни фамилий этих людей, ни докладной записки, а лишь одна строчка с описанием раны на шее.

– Мне тоже хотелось знать это. Если бы некоторые не слонялись там, где не надо, считалось бы, что русский умер от сердечного приступа, и вас бы здесь не было, а моя репутация осталась бы чистой.

– Знаете, как говорят о работе милиции? Если у ее сотрудников не варит котелок, значит, и сердце не бьется. – Аркадий пошутил, однако Марченко шутки не понял. Нехорошо получилось, подумал Аркадий. – Во всяком случае, второй человек, осмотревший тело, знал, что делает. Вот мне и хотелось бы узнать кто.

– Вы всегда все хотите знать. Москвич с кучей вопросов.

– Мне также хотелось бы еще раз взглянуть на машину Тимофеева.

– Знаете, что я вам скажу? У меня нет ни времени, ни людей для расследования убийства. Особенно убийства русского. А какова позиция властей? «В зоне нет ничего, кроме истощившегося урана, мертвых реакторов и насосов. Пошли они подальше! Пусть живут как хотят». Сами видели, как все другие следователи не хотели здесь слишком задерживаться. Тем не менее мы все еще выполняем свои обязанности, вот сейчас с вами. – Марченко посмотрел вперед. – А, вот мы и приехали.

Впереди, там, где мертвые ели уступали место картофельным полям, блокировали дорогу белая милицейская «Лада» и два милиционера. Поля развезло от дождя на прошлой неделе – через них не проехать. Мотоциклист сбавил ход, чтобы оценить заслон, увеличил скорость, наклонился влево и аккуратно провел машину по правой обочине, не придерешься.

Марченко поднял рацию.

– Освободите дорогу.

Милиционеры грустно оттащили «Ладу» на обочину, и Марченко проскочил мимо. Аркадий был рад, что не бросил курить. Если он собирался закончить свои дни в зоне, то к чему отказывать себе в маленьком удовольствии?

– Как с расследованием? – спросил Марченко.

– Не очень. – Аркадий взялся рукой за ремень безопасности.

– Москва есть Москва. А Украина вам нравится?

– Кроме зоны, я не так уж много и видел. Киев – прекрасный город. – Аркадий старался быть дипломатичным.

– А украинки?

– Очень красивые.

– Говорят, самые красивые в мире. Большие глаза, большие… – Марченко жестом показал женские груди. – Раз в год приезжают евреи. Уговаривают украинских девушек ехать в Америку для работы домохозяйками, а потом используют как рабынь и шлюх. Итальянцы такие же гады.

– В самом деле? – Капитан разошелся не на шутку, и Аркадию стало не по себе.

– Ежедневно в Милан отправляется самолет с украинскими девушками, которые кончают там проститутками.

– Но не в Россию же, – сказал Аркадий.

– Конечно, нет. Кто бы поехал в Россию? – Капитан повозился и вытащил из кармана большой нож в кожаном футляре. – Валяйте, выньте его.

Аркадий щелкнул кнопкой, и выскочило тяжелое лезвие с желобком для крови и обоюдоострым концом.

– Как меч.

– Для дикого кабана. Вы не можете в Москве так, верно? – спросил Марченко.

– Охотиться с ножом?

– Нужно быть смелым.

– Уверен, что я не смогу поймать вепря и заколоть его.

– Главное помнить, что это, в сущности, свинья.

– А потом вы их едите?

– Нет, они радиоактивны. Это спорт. Как-нибудь попробуем с вами поохотиться.

Мотоцикл свернул на проселочную дорогу, но Марченко и глазом не моргнул. Дорога нырнула вниз и пошла вдоль поросшего рогозом черного болота, а затем поднялась к саду, полному гниющих яблок. Словно из-под земли вдруг выросли две лачуги, и мотоцикл устремился в просвет между ними, преследуемый Марченко. Внезапно они оказались посреди деревни, которая представляла собой разрушающиеся избы, так ободранные сверху донизу на дрова, что все крыши и окна были перекошены. Во дворах лежали корыта, а стулья стояли на улице, словно принимая последний парад покидающих город. Аркадий услышал писк своего дозиметра. Мотоцикл проскочил сарай насквозь. Марченко следовал за ним всего в десяти метрах – достаточно близко, чтобы Аркадий разглядел в коляске икону и нечто, завернутое в тряпку. Дорога снова пошла вниз, к чахлым ивам, ручью и пшеничному полю, где под порывами ветра осыпалось зерно. Дорога сужалась – деваться мотоциклу было некуда. Совсем как в кино, подумал Аркадий, когда Марченко остановился, а мотоцикл скользнул между деревьев и исчез из виду за пологом листвы.