Телохранитель - Деон Мейер Страница 23

Мне надо разобраться с «астрой», а следовательно, в проблему необходимо посвятить и Эмму.

— Эмма, сейчас мне придется кое-что сделать, но понадобится ваша помощь. — Я постарался, чтобы мой голос звучал ровно.

— Вот как?

— Пожалуйста, делайте только то, что я прошу, — без колебаний и без вопросов. Вы меня понимаете?

Она была не дура.

— Что происходит? — встревожилась Эмма и оглянулась. Она сразу заметила «астру». — Они что, нас преследуют?

— Второе. Вы должны сохранять спокойствие. Помогают дыхательные упражнения. Дышите медленно и глубоко.

— Леммер, что происходит?!

Я медленно и спокойно произнес:

— Послушайте меня. Сохраняйте спокойствие.

— Я и так спокойна.

Возражать не имело смысла.

— Я знаю, но хочу, чтобы вы были еще спокойнее. Как… как огурец. — Не слишком оригинально. — Или помидор, или салатный лист — что-то в этом роде. — Сработало!

Она коротко и нервно рассмеялась.

— По-моему, это самая длинная фраза, с которой вы ко мне обратились, — сказала она. Ее беспокойство значительно уменьшилось. Она сделала глубокий вдох. — Я в порядке. Так что происходит?

— «Астра» едет за нами от самых ворот «Могале». Больше не оглядывайтесь. Мне придется с ними разобраться. Оторваться от них не получится. «Опели» могут развивать огромную скорость, а я не настолько хорошо знаю здешние дороги.

— А если обратиться в полицию?

Как просто. Ну почему я сам до этого не додумался?

— Можно, но до ближайшего полицейского участка шестьдесят километров. И потом, что мы там скажем? На что пожалуемся? Трудность в том, что пассажир машины, которая едет за нами, вооружен. У него армейская винтовка R4. Он специально держит ее так, чтобы нам было видно. Почему он так поступает? Ни один из возможных вариантов ответа мне не нравится. Если повезет, я постараюсь его разоружить. Потом мы их допросим. Но для этого мне понадобится ваша помощь. Делайте то, что я прошу. Вам ясно?

— Леммер, с чего вы вдруг так разговорились?

— Простите, не понял…

— Целых два дня вы притворялись молчаливым и туповатым; вы отвечали односложно и не поддерживали беседу, а сейчас речи так и льются из вас потоком!

Молчаливый, значит, и туповатый. Пришлось и это проглотить.

— Вчера ночью я плакала, а вы сидели невозмутимый, как кирпичная стенка!

— Наверное, сейчас не лучшее время…

— Строитель? Волхутера вы еще можете обманывать, но меня-то зачем? — с горечью произнесла она.

— Можно мы обсудим это позже?

— Конечно.

— Спасибо.

Она ничего не ответила, просто уставилась на дорогу.

— Впереди автозаправка. Мы проезжали ее утром. Насколько я помню, там есть и кафе. Сейчас я подъеду к бензоколонке, мы выйдем и сразу зайдем в кафе. Не очень быстро, не очень медленно. Но поспешно, как люди, которые немного спешат. Понятно?

— Понятно.

— И вот еще что: не смотрите на «астру». Даже искоса.

Она не ответила.

— Эмма!

— Я не буду смотреть.

— Ждите меня в кафе. Сидите там до тех пор, пока я не вернусь. Это очень важно.

— Почему внутри?

— Потому что… кирпичная стенка защитит вас от пули. И потом, кафе — общественное место. Вокруг вас будут люди.

Эмма кивнула. Я заметил, что она снова заволновалась.

Я вынул из кармана сотовый телефон.

— Наберите свой номер.

Она взяла у меня телефон и набрала номер.

— Нажмите кнопку посыла вызова.

Прошло немного времени, и ее телефон зазвонил.

— Теперь можете отключиться.

Я взял у нее свой телефон и положил его в карман.

— У меня не было вашего номера.

— Ах!

— И не забывайте о дыхании. Помните: как огурец! — Я увидел впереди автозаправку и прибавил газу.

Она не смотрела на «астру», хотя, я уверен, испытывала сильное искушение сделать это. Мы вместе поднялись по лестнице и вошли в зал кафе. Там было трое посетителей; за стойкой хозяйничала низенькая толстушка. Обычная забегаловка.

— Садитесь вон туда. — Я показал на столик в углу, за холодильниками с газировкой. У меня в голове тикал секундомер.

Тридцать секунд.

Я поискал глазами дверь черного хода. Белая деревянная перегородка отделяла зал от кухоньки, в которой чернокожая женщина нарезала помидоры. Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня. Я поднес палец к губам и мимо нее прошел к деревянной двери — я надеялся, что дверь ведет наружу. Я повернул ручку, и дверь распахнулась.

Сзади находилась авторемонтная мастерская. Во дворе стояли четыре или пять развалюх; над открытым капотом одной из них склонились двое мужчин. Я взял курс на рощицу мопани за их спинами.

— Туалет там! — крикнул один из них.

Я показал ему большой палец, но продолжал идти не оглядываясь — не спеша, но достаточно целеустремленно. На ярком солнце было удушающе жарко.

Одна минута.

Из «астры» меня не должно быть видно, и это самое главное. Нас разделяют здания авторемонтной мастерской и кафе.

Я дошел до опушки, прошел прямо еще двадцать метров и только тогда впервые оглянулся. Заросли густые; меня не было видно. Я повернул на девяносто градусов вправо и побежал. Ступня горела в том месте, куда прошлой ночью впился осколок. Времени у меня не было. Я надеялся на то, что R4 и его владелец остановились. Сейчас они, наверное, обдумывают положение и принимают решение. Логически рассуждая, они, наверное, решили подождать немного. Четыре, пять, шесть минут — посмотреть, не выйдем ли мы. Вот и все время, которым я располагаю.

Я пробежал подальше — до тех пор, пока здание не перестало скрывать от меня «астру». Потом повернул направо, к дороге. Рысцой вернулся в рощицу. «Опель» было видно через высокую траву и деревья. Он стоял на той стороне, в ста двадцати метрах от автозаправочной станции. Дверцы были по-прежнему закрыты, но из уставшей выхлопной трубы курился дымок.

Две минуты.

Надо перебежать дорогу с тыла. Я вернулся в рощицу и начал петлять между тесно растущими деревьями, пробираясь параллельно дороге. Я отсчитывал шаги и секунды. Муравьи, густая трава, деревья.

«Помнишь ту, которую мы месяц назад нашли в муравейнике?» Я вспомнил слова старшего егеря Дика о черной мамбе. Воспоминание придало мне резвости.

Три минуты, семьдесят метров.

Впереди показалась тропинка. Наверное, скот ходит по ней к водопою. Я прибавил шагу. Девяносто метров, сто, сто десять, сто двадцать. В туфле жарко и влажно. Порез снова начал кровоточить. Я свернул к дороге. Снова перешел на трусцу, затем на шаг. Пот струился по лицу ручьями, стекая на грудь и спину.