Мертвый петух - Ингрид Нолль Страница 23

Слезы покатились у меня по щекам. Беата, твоя смерть оказалась совершенно напрасной!

Витольд посмотрел на меня несколько озадаченно.

— Послушай, — заметил он, — тебе плохо, а я несу какую-то сентиментальную чушь. Наверное, тебе кажется ужасным, что я рассказываю о своих чувствах, ведь после смерти Хильке прошло так мало времени. Вообще-то я не хотел никому об этом говорить, но ты и так знаешь обо мне больше, чем все мои друзья, вместе взятые. Вот я и решил быть с тобой откровенным.

Всхлипывая, я спросила:

— А Беата об этом знала?

— Вначале Вивиан не хотела ей говорить, поскольку боялась, что матери это не понравится, ведь я намного старше ее. Беата никогда не приставала к детям с расспросами, но, думаю, она догадывалась. Ведь каждый раз, приезжая в гости к матери, Вивиан брала у нее машину и навещала меня. Во всяком случае, за день до трагедии Вивиан ей все рассказала.

Это было возмутительно! Я перестала хныкать, потому что в голову мне пришла гениальная мысль:

— Ах, Витольд, разве ты не догадываешься, что Беата была в тебя влюблена?

Казалось, у него сейчас отвалится челюсть.

— Нет, в это невозможно поверить! Она сама тебе об этом сказала?

— Да, она доверилась мне. Наверное, решила, что твои визиты связаны с желанием чаще видеть ее.

Витольд смотрел на меня с изумлением. Он пытался осознать услышанное.

— Думаю, Беата почувствовала себя глубоко уязвленной, — неумолимо продолжала я, — когда Вивиан рассказала ей о ваших отношениях.

— Ради Бога! — ужаснулся Витольд. — Ты же не думаешь, что она покончила с жизнью из-за меня?

Я молча пожала плечами. Витольд, похоже, страдал нарциссизмом. Он всерьез поверил, что от несчастной любви к нему можно броситься вниз с башни.

— Тира, умоляю тебя, — воскликнул он взволнованно, — ни за что не говори об этом Вивиан! Она так впечатлительна, что наверняка будет винить себя в смерти матери!

— Конечно, я не собираюсь рассказывать ей об этом. Но если позвонят из полиции, то я не смогу это скрывать. Все-таки это один из возможных мотивов ее поступка.

Витольд сидел на моем синем ковре и размышлял:

— Как же я мог не заметить! Ну конечно! Я будто ослеп! Теперь припоминаю множество ситуаций, когда она очень странно на меня смотрела. Ну почему все мужчины такие толстокожие?

Зазвонил телефон. Это была Вивиан.

— Привет, Рози, — сказала она своим слегка высокомерным тоном, — могу я поговорить с Райнером, если он еще у тебя?

Я передала трубку Витольду. Он несколько раз ответил «да» и «нет», и наконец произнес:

— Тогда до завтра. Береги себя. Спокойной ночи. Казалось, он хотел оправдаться передо мной за этот звонок. Он якобы хотел навестить Вивиан после обеда, но там собрались почти все родственники: отец Беаты, две ее сестры и два брата. Тогда он решил заехать за ней вечером, чтобы она хоть немного подышала свежим воздухом. Но теперь оказывается, что прибыл еще и архитектор, бывший муж Беаты. Он попросил всех троих детей остаться дома, чтобы составить текст некролога.

— Значит, я смогу еще немного побыть здесь, — решил Витольд. — Кстати, пока не забыл, похороны в пятницу. К тому времени ты уже выздоровеешь.

Я бы с удовольствием проболела подольше, но так или иначе на похороны идти придется. Неожиданно Витольд спросил:

— А где ты была в субботу?

Ответ на этот вопрос был хорошо продуман, однако я ожидала, что этим будет интересоваться полиция, а не Витольд.

— Ах, как раз в субботу и начался этот дурацкий грипп. Я уже с утра почувствовала себя нехорошо, но все-таки съездила за продуктами, а потом сразу легла в постель. А почему тебя это интересует?

— Ладно, забудь. Просто мне показалось странным, что за относительно короткий период времени умерли две женщины, причем мы с тобой имеем отношение к обеим смертям. Удивительные бывают совпадения.

Я кивнула и обессиленно откинулась на подушки. Витольд воспринял это как сигнал к прощанию, решив, что больная нуждается в отдыхе.

— Завтра я тебе позвоню, — пообещал он перед уходом.

Мне показалось, что в его голосе прозвучали ласковые нотки.

Каждый раз, готовясь к приходу Витольда, ожидая встречи с ним, я ощущала необычайный подъем. Мне казалось, что наше общение будет проходить в атмосфере духовного единения, любви и чувственного влечения, но свидания с ним не приносили ничего, кроме разочарования и отчаяния. А такой ли уж он на самом деле необыкновенный? Может, не стоило бороться за его любовь?

Хорошо, что я обошлась без револьвера. В полиции моментально смогли бы выяснить, что в Беату стреляли из того же оружия, что и в Хильке Энгштерн. По крайней мере Витольду все стало бы ясно, как дважды два. Ни в коем случае нельзя использовать револьвер еще раз, нужно срочно избавиться от него. В голове, однако, крутилась назойливая мысль: «Если мне предъявят обвинение в убийстве двух человек, остается один выход — застрелиться из этого револьвера».

Погрузившись в такие апокалипсические размышления, я смаковала собственное несчастье. Оказывается, Витольд был влюблен в Вивиан, а я убила из-за него лучшую подругу. Что же теперь будет? «Рози, лучше застрелись сразу», — тихо сказала я себе.

Тут мой взгляд упал на кассету с песнями Брамса, которую принес Витольд. Сказал, что это музыка «для страдающей души» или что-то в этом роде. Я вставила кассету в магнитофон, надеясь услышать тайное послание. Вдруг это окажутся никакие не песни Брамса, а любовное послание, которое Витольд записал на кассету специально для меня?

Первой была песня девушки, которая хотела свить себе свадебный венок из роз. Нет, это определенно не моя тема!

В саду нет розы ни одной,

Лишь розмарин расцвел весной.

Или это все же было скрытое послание? Ведь меня звали Розмари… Зазвучал последний куплет:

Как зимний снег, как цвет седин,

Пускай в венке моем один

Белеет нежный розмарин.

Ляг на могилу к другу,

Печальный мой венок! [19]

Тут я выключила магнитофон и безудержно расплакалась. Витольд, я не роза, а всего лишь розмарин, и мою голову украсят не свадебным, а печальным похоронным венком.

Посреди ночи я наконец встала с дивана, сняла шелковую пижаму, надела старую ночную рубашку в безнадежный цветочек и легла в постель. На следующее утро я отправилась к врачу и попросила дать мне больничный до конца недели. Вернувшись, я обнаружила перед дверью подъезда полицейского, который как раз собирался уходить. Он спросил, как меня зовуг, и с облегчением заметил, что теперь ему не придется наведываться сюда во второй раз. Я с ужасом вспомнила, что револьвер все еще лежал на дне чемодана.