Кровная связь - Грег Айлс Страница 23

Мать ожидает меня в кухне помещения для слуг, сидя за сосновым столом. Она одета в безукоризненный приталенный брючный костюм, сшитый по заказу, но под глазами у нее залегли темные круги, а темно-золотистые волосы растрепаны, как если бы всю дорогу от северной части побережья Мексиканского залива она ехала в машине с открытыми окнами. Мать постарела с того момента, когда я видела ее в последний раз, – а это было во время короткого ленча в Новом Орлеане четыре месяца назад. Тем не менее выглядит Гвен Ферри лет на сорок, не больше, и ей никак не дашь пятидесяти двух, а именно таков ее настоящий возраст. Когда-то подобным даром обладала и ее старшая сестра, Энн, но к пятидесяти годам беспорядочная и бурная жизнь моей тетки украла у нее последние следы девической красоты. Одно время сестры считались королевами Натчеса – самые красивые в городке девушки, дочери одного из богатейших людей округи. Теперь только моя мать еще носит остатки этого гордого звания, занимая первое место в социальной иерархии городка. Она президент клуба «Гарден-клаб» – развлекательной организации, которая некогда обладала большей властью, чем мэр и правление муниципальной корпорации, вместе взятые. Она также является владелицей и директором Центра дизайна интерьера под названием «Мэзон ДеСалль», который удовлетворяет запросы узкого круга состоятельных семейств, еще оставшихся в Натчесе.

Она встает и обнимает меня, потом спрашивает:

– Ради всего святого, что происходит? Я всегда просила тебя почаще приезжать домой, а вот теперь ты появляешься, предварительно даже не позвонив.

– Я тоже рада тебя видеть, мама.

На ее лице появляется гримаса неудовольствия.

– Пирли говорит, что ты обнаружила кровавые отпечатки в своей спальне.

– Это правда.

Она выглядит растерянной и сбитой с толку.

– Я ходила туда, но не нашла на полу ровным счетом ничего. Вот только пахнет там мерзко.

– Ты входила в мою комнату?

– А что, нельзя?

На столике шумит кофеварка, кухню наполняет аромат кофе марки «Кэнал-стрит». Пытаясь сдержать недовольство, я говорю:

– Я очень прошу тебя больше не заходить туда. По крайней мере, пока я не закончу.

– Закончишь что?

– Искать другие следы крови в комнате.

Мама складывает сцепленные руки на столе, словно заботясь, чтобы я не заметила, как они дрожат.

– О чем ты говоришь, Кэтрин?

– Думаю, что говорю о той ночи, когда умер папа.

На щеках у нее появляются два красных пятна.

– Что?

– Я подозреваю, что эти отпечатки ног были оставлены в ночь смерти папы.

– Ты, должно быть, сошла с ума!

Она качает головой, но глаза у нее растерянные.

– Разве? С чего ты взяла, мама?

– Потому что я знаю, что случилось в ту ночь.

– Неужели?

Она растерянно моргает.

– Разумеется, мне это известно.

– Разве ты не вырубилась, наевшись папиных таблеток?

Щеки у нее бледнеют.

– Не смей так со мной разговаривать! Может быть, я и принимала одну-две таблетки успокоительного время от времени…

– Разве ты не подсела на папины лекарства?

– Кто тебе это сказал? Твой дед? Нет, его нет в городе. Ага, ты, должно быть, разговаривала с Пирли, правильно? Не могу поверить, что она могла сказать нечто столь оскорбительное.

– Какое имеет значение, с кем я разговаривала? Время от времени всем нам не помешает говорить правду.

Мать гневно выпрямляется и расправляет плечи.

– В первую очередь тебе самой следует воспользоваться своим же советом, милочка. Нет сомнения, кто в этом доме может считаться самым большим лжецом.

Дрожащими руками она наливает себе чашку кофе. Похоже, дрожащие руки – наша фамильная черта.

Я глубоко вздыхаю.

– Мы начали с неверной ноты, мама. Как поживает тетя Энн?

– Она вышла замуж за еще одного негодяя. За третьего подряд. А этот еще и бьет ее.

– Это она тебе сказала?

– У меня есть глаза. Господи, я даже не хочу говорить об этом! Я даже не хочу думать об этом! Мне необходимо выспаться.

– Тогда, может, тебе лучше не пить кофе.

– Если я его не выпью, у меня начнет болеть голова от недостатка кофеина. – Она берет обжигающе горячую чашечку в руки и недовольно кривится. – Уж тебе-то следует разбираться в пагубных привычках.

Я подавляю желание ответить колкостью.

– Я не пью вот уже почти три дня.

Она бросает на меня неожиданно внимательный взгляд.

– По какому случаю?

Я не могу сказать ей, что беременна. Пока что не могу. Я шарю глазами по полу, и вдруг чувствую, что мягкая рука гладит меня по плечу.

– Что бы это ни было, я с тобой, – говорит она. – Когда мы знаем, что с нами происходит, с этим легче справиться. Так говорит доктор Фил. Совсем как у меня с теми снотворными таблетками.