Снежная слепота - Пи Джей Трейси Страница 23

Детектив Тинкер Льюис забился под стеганое ватное одеяло, слушая, как снежная крупа бьет в окна спальни. Его разбудили ароматы свежего кофе и жареного бекона, которые плыли по лестнице.

Должно быть, сегодня воскресенье, в противном случае Дженис и близко не подошла бы к плите. В хороший день она могла бы сварить кофе и поджарить фунт бекона, три или четыре ломтика которого были бы съедобны. Тинкер был неподдельно благодарен, что она предпринимала такие попытки не чаще одного дня в неделю. Кухня принадлежала ему.

К тому времени, когда он спустился, Дженис стояла, уперев руки в бока и глядя на неприглядную массу жирного бекона на бумажном полотенце.

– Ничего тут такого нет. Какой идиот не может пожарить бекон?

Тинкер с помощью вилки разобрал эту массу в поисках кусочков, которые были ни слишком сырыми, ни обуглившимися.

– Может, если бы не тратила время, занимаясь этой дурацкой сердечной хирургией, ты могла бы оставаться дома и заниматься готовкой, быть хорошей женой для своего затраханного мужа. А я бы купил тебе передник.

– Это все, о чем я мечтаю. – Она подняла на него взгляд и нахмурилась. – Почему ты одет словно для работы? Сегодня же воскресенье.

– Когда копы погибают, мы все работаем.

Ему достаточно было бросить лишь один взгляд на ее лицо, и Тинкер понял, что ему стоило бы влепить себе затрещину. Дженис была одним из команды трансплантологов в университетской клинике, и вчера у них состоялась марафонская хирургическая операция – может, восемнадцать часов в стерильной изолированной атмосфере операционной. Ни телевидения, ни радио, ни новостей из внешнего мира. Он спал, когда она пришла домой, и Дженис ничего не слышала.

– Прости. – Он взял ее за руку, присел рядом с ней у кухонного стола и рассказал ей то, что страшится услышать жена любого копа. Кто-то убивает копов, и вдруг ее муж оказался на линии огня.

Когда он кончил, она продолжала молча сидеть, держа его руки.

– То есть вчера мы у себя спасали чью-то жизнь, а в мире снаружи кто-то положил конец двум жизням. Порой я даже не знаю, почему мы так стараемся.

Тинкер подарил ей одну из своих грустных улыбок:

– Ты спасла ребенка. И я рад.

– Ему десять лет.

– Знаю. А теперь он увидит свой одиннадцатый день рождения. Это огромный успех, Дженис. Он многого стоит.

Дженис на мгновение прикрыла глаза, а потом встала и протянула руки ладонями кверху.

– Давай его мне. И сделай для нас что-нибудь приличное поесть, если когда-нибудь вернешься.

Тинкер неохотно вытащил из кобуры оружие, положил пистолет ей на ладонь и покачал головой, когда она вынула из ящика комода набор для чистки оружия и принялась за работу. Он вечером уже занимался этим, но не стоит говорить ей, что стараться ни к чему. С ее стороны это было чем-то вроде неизменного ритуала – при любом намеке на опасность проверять и перепроверять его оружие. Может, потому, что это был единственный способ активно оберегать его. Он не имел ни малейшего представления, как она научилась обращаться с оружием – вероятно, просто наблюдая за ним все годы, что он патрулировал улицы, – но делала это тщательно и хорошо. Это странное ощущение при взгляде на руки хирурга, спасающего жизни, руки, которые стоили миллион долларов, но которые уверенно обращались с инструментом смерти, всегда беспокоило его, но он давно уже научился не обращать внимания на эту нелепость.

Он оказался первым у телефона, когда тот позвонил. Он заметил, что Дженис оцепенела и прекратила работать, как она делала каждый раз, когда в такие времена звонил телефон. Она немного расслабилась при его словах: «О, привет, Сэнди. Рад тебя слышать». Но через несколько минут она снова напряглась, потому что Тинкер перестал отвечать и вытащил свой маленький блокнот.

Тинкеру потребовалось полчаса, чтобы добраться до делового центра Миннеаполиса, хотя обычно такая поездка занимала минут десять. На мостовой и тротуарах образовалась ледяная корка, которую трудно было счистить после такого снегопада, и служба дорожного патруля предупредила полштата. Большинство жителей Миннесоты предпочло послушаться и сидело по домам, дожидаясь, пока не появится солнце или грузовики с песком.

Улицы делового центра были на удивление пусты даже для воскресного утра, чему можно было только порадоваться, потому что маленькая «хонда» то и дело проскальзывала. Все заведения, где по воскресеньям подавали горячие завтраки, были закрыты, с их крыш свисали сосульки, и в первый раз на его памяти почти все церкви города отменили воскресные службы.

С неба продолжал сыпать снег со льдом, когда он скользнул к бровке тротуара у старого офисного здания, служившего временной штаб-квартирой, пока аспиды из окружного управления отстраивают новый комплекс за триллионы долларов. У всех голова до сих пор идет кругом. Полицейские в форме, которых он запросил, уже ждали на тротуаре, облаченные в зимнюю одежду, и на их меховых шапках блестели кристаллики льда. Тинкер подумал, что они выглядят как рождественские украшения, которые забыли снять с елки.

– Вы детектив Льюис?

– Верно.

– Чалмерс из второго участка. Вы хотите дать мне указание, прежде чем заставите выломать дверь правительственного учреждения?

Тинкер показал кольцо с ключами:

– Выяснилось, что у его жены есть запасной набор, так что мы действуем вполне законно. Вас не инструктировали?

– Мне было лишь сказано тащить сюда свою задницу. Звонок из отдела убийств – и мы здесь, особенно после вчерашнего. Сержант считает, что любая мелочь может быть связана с судьбой наших ребят в парке.

– На этот счет я ничего не знаю, но любая странность может что-то подсказать мне, и я хочу все увидеть. Откровенно говоря, этот парень был моим другом. Стив Дойл. Он занимался условно-досрочно освобожденными. Вчера днем у него была назначена встреча с новым подопечным, и с тех пор его никто не видел. Его жена из-за погоды застряла в Нортфилде, приехала только поздним вечером и обнаружила, что он исчез. Ни звонков, ни записок, – словом, он не оставил никаких следов. И утром она первым делом позвонила мне.