Потерянные девушки Рима - Донато Карризи Страница 22

«Есть вещи, которые нужно видеть собственными глазами, Джинджер».

Давид повторял это всякий раз, когда речь заходила о том, насколько опасна его работа. Для Сандры фотоаппарат был непременной защитой, он избавлял ее от необходимости непосредственно сталкиваться с насилием, которое она фиксировала каждый день. Для Давида – всего лишь орудием.

Об этом различии она вспомнила, сооружая на скорую руку темную комнату в туалете для гостей, как многократно на ее глазах проделывал Давид.

Занавесила дверь и окно, вывернула лампочку над зеркалом и ввернула другую, дающую красный свет. Сняла с чердака увеличитель и бачок для проявления и закрепления негативов. Потом стала импровизировать. Три тазика для разных процедур – те, в которых она полоскала белье. С кухни притащила щипчики, ножницы и половник. Фотобумага и химикаты, которые у нее хранились, были еще пригодны к употреблению.

В «Лейку-I» вставлялась 35-миллиметровая пленка, тип 135. Сандра смотала ее и вытащила катушку.

То, что она собиралась делать, требовало абсолютной темноты. Надев перчатки, она вскрыла катушку, извлекла пленку. Припоминая последовательность действий, ножницами надрезала кончики, скругляя уголки, потом поместила пленку в спираль бачка. Налила проявитель, заранее приготовленный, выждала положенное время. Повторила те же действия с закрепителем, потом прополоскала пленку под краном, капнула в бачок нейтрального шампуня и наконец повесила пленку сушиться над ванной.

Поставив таймер на часах, прислонилась к отделанной плиткой стене. Вздохнула. Ожидание в темноте действовало на нервы. Сандра спрашивала себя, почему Давид снимал этим старым фотоаппаратом. Какая-то часть ее питала надежду, что в этом нет ничего знаменательного, она впадает в иллюзию, не в силах примириться с бессмысленностью смерти.

Как бы хотелось Сандре, чтобы все это оказалось глупостью.

Давид использовал «лейку» для пробы, сказала она себе. Хотя фотография была для обоих и страстью, и ремеслом, они ни разу не сфотографировались вместе. Время от времени Сандра раздумывала почему. Это не казалось странным, когда муж был жив. Им это не нужно, твердили оба. Когда настоящее так насыщенно, прошлое ни к чему. Она и представить себе не могла, что следует копить воспоминания, ибо придет день, когда только они и помогут выжить. Но с течением времени запасы воспоминаний истощались. Слишком мало времени они провели вместе в сравнении с тем сроком, который, согласно статистике, ей оставалось прожить. Что же ей делать со всеми этими днями? Сможет ли она когда-нибудь снова испытать такое чувство, какое испытывала к нему?

Звонок таймера заставил ее очнуться. Наконец-то можно включить красную лампочку. Прежде всего она сняла подвешенную пленку и посмотрела ее на свет.

С «лейки» было сделано пять снимков.

Что они собой представляли, пока было невозможно разобрать. Сандра поспешно приступила к печати. Приготовила три емкости. Первая – с проявителем, вторая – с раствором уксусной кислоты для закрепления, третья – с фиксирующим раствором.

С помощью увеличителя начала переносить негативы на фотобумагу, пока не появились отпечатки. Потом погрузила первый листок в емкость с проявителем. Слегка пошевелила его, и мало-помалу среди жидкости возникло изображение.

Совершенно темное.

Сандра решила, что кадр испорчен, но все-таки опустила листок сначала в одну, потом в другую емкость, а после повесила над ванной, прикрепив прищепкой. Стала проделывать то же самое с другими негативами.

На второй фотографии возник Давид, голый до пояса, отраженный в зеркале. В одной руке он держал фотоаппарат на уровне лица, другой махал в знак приветствия. Но не улыбался. Напротив, был очень серьезен. За его спиной висел календарь, месяц – тот самый, когда он умер. Сандра подумала, что это, наверное, последняя фотография Давида, сделанная при жизни.

Мрачное послание призрака.

На третьей фотографии оказались строительные леса. Можно было различить голые опоры строящегося здания. Стен нету, кругом пустота. Сандра предположила, что снимок сделан в том месте, откуда Давид упал. Но естественно, раньше, чем это случилось.

Зачем он отправился туда с «лейкой»?

Несчастный случай с Давидом произошел ночью. А снимок был сделан днем. Может быть, он заснял предполагаемое место преступления.

Четвертый снимок был очень странным. Он изображал картину, по всей видимости, семнадцатого века. Сандра, однако, не сомневалась, что запечатлена была только деталь полотна. Фигура мальчика, повернутая в три четверти, представленная в момент бегства. Но лицо обращено назад, он не в силах отвести взгляд от чего-то, что его страшит и одновременно влечет. Выражение недоуменное, потрясенное; рот разинут от изумления.

Сандра была уверена, что где-то видела эту сцену. Но что за картина, припомнить не могла. А ведь инспектор Де Микелис страстно увлекается искусством, живописью: надо спросить у него.

В одном она была уверена: картина находится в Риме. Туда она и должна поехать.

Ее смена начинается в два часа, но она попросит несколько дней отгулов. В конце концов, после смерти Давида она не использовала отпуск по семейным обстоятельствам. Можно сесть на скорый поезд. Меньше чем через три часа она будет в Риме. Сандра хотела все увидеть собственными глазами, именно так, как советовал Давид. Она ощущала настоятельную необходимость выяснить, почему погиб муж, ибо теперь была уверена, что этому найдется объяснение.

Уже планируя в уме путешествие, она продолжала печатать последний снимок. Первые четыре содержали в себе только вопросы, которые прибавлялись к прочим загадкам, каких накопилось немало.

А в пятом, возможно, намечался хотя бы один ответ.

Сандра бережно держала листок, глядя, как на бумаге возникает изображение. Темное пятно на светлом фоне. Все яснее и яснее, линия за линией, деталь за деталью. Как некий реликт, постепенно поднимающийся из бездны, где провел десятилетия в абсолютной темноте.

Лицо.

Снятое в профиль, исподтишка, человек не замечал, что его фотографируют. Имел ли он отношение к тому, чем Давид занимался в Риме, или даже был как-то замешан в его гибели? Сандра поняла, что должна найти этого человека.

Черные волосы, черная одежда, грустные глаза навыкате.

И шрам на виске.