Папина дочка - Мэри Хиггинс Кларк Страница 21

С миссис Хилмер я не виделась уже несколько дней. Во второй половине дня она позвонила мне сама:

— Элли, не хочу тебя обременять, но у меня для тебя предложение. Мне тут захотелось что-нибудь приготовить. В результате в моей духовке лежит цыпленок-гриль. Если у тебя нет других планов, может, зайдешь ко мне на ужин? Только, пожалуйста, не говори «да», если на самом деле тебе хочется побыть одной.

Утром мне было не дойти до магазина, так что дома меня ждали только сэндвичи с сыром по-американски или сэндвичи с сыром по-американски. К тому же, насколько я помнила, готовила миссис Хилмер просто великолепно.

— Во сколько? — быстро спросила я.

— Часов в семь.

— Я не просто приду к вам. Я приду пораньше.

— Отлично.

Вешая трубку, я подумала, что миссис Хилмер, наверное, считает меня замкнутой и нелюдимой. Конечно, частично она права. Но несмотря на мою любовь к одиночеству, или, может, благодаря ей, я в меру общительный человек. Мне нравится бывать среди людей. Так, после тяжелого дня в редакции, я часто выбираюсь поужинать с друзьями. Когда я работаю допоздна, то вечером обычно отправляюсь с кем-нибудь съесть по гамбургеру или спагетти. Всегда находится два-три человека, которым, дописав статью или закончив колонку, не нужно нестись сломя голову домой к жене или кому-то еще.

Очень часто среди них оказываемся Пит и я. Умываясь, расчесывая и собирая в пучок волосы, я размышляла, сообщит ли он мне, куда пойдет работать. Уверена, даже если газету пока оставят, Пит там долго не задержится. Одного того, что семья пытается ее продать, для него уже достаточно. Где он теперь бросит якорь? В Хьюстоне? В Лос-Анджелесе? В любом случае, после переезда наши пути, скорее всего, больше не пересекутся.

К моему удивлению, эта мысль привела меня в уныние.

Уютные апартаменты для гостей состояли из большой гостиной с крошечной кухонькой в одном углу и среднего размера спальни. Из короткого коридора, соединявшего комнаты, дверь вела в ванную.

Свой компьютер и принтер я разместила на обеденном столе возле кухни. Работаю я неаккуратно, поэтому, вешая пальто, я вдруг остановилась и огляделась по сторонам с позиции миссис Хилмер.

Газеты, которые я просматривала, в беспорядке валялись на полу в нише, вокруг моего стула. Декоративная ваза для фруктов и подсвечники из латуни, некогда гордо возвышавшиеся в центре старинного столика колониального периода, теперь свалены в кучу на буфете. Мой ежедневник лежал открытым сбоку от ноутбука, а ручка — сверху на крышке. Рядом с принтером громоздилась переплетенная вручную копия протокола суда, вся исписанная желтым маркером.

А вдруг миссис Хилмер решит проводить меня до гаража и увидит этот беспорядок? Какова будет ее реакция? Зная, что у моей хозяйки в доме всегда все на своих местах, в результате я не сомневалась.

Наклонившись, я сгребла все бумаги и сложила их в подобие аккуратной стопки. Затем, подумав еще немного, я вытащила большую спортивную сумку, в которой возила их с собой, и бросила кипу внутрь. Туда же отправилась и копия протокола. Решив, что ноутбук, ручка, записная книжка и принтер не особо ранят эстетическое чувство миссис Хилмер, я принялась расставлять на столе по местам подсвечники и вазу для фруктов. Я уже хотела убрать сумку в шкаф, когда меня вдруг осенило, что, случись пожар, я потеряю весь материал. Отмахнувшись от столь нелепого предположения, я все-таки решила взять сумку с собой. Не знаю уж, почему, но я это сделала. Можете назвать это интуицией, тем самым предчувствием, которое у вас иногда просто появляется, и все тут, как говаривала моя бабушка.

На улице было все так же холодно. К счастью, хотя бы ветер стих. Несмотря на это, дорога от гостевого домика до коттеджа показалась мне неимоверно долгой. Миссис Хилмер рассказывала мне, что после смерти мужа она пристроила к дому новый гараж, чтобы не ходить к старому. Теперь гараж под гостевыми комнатами опустел — там хранились только садовые принадлежности и летняя мебель.

Бредя к большому коттеджу в полной темноте и тишине, я поняла, почему миссис Хилмер так не любит ходить одна ночью по этой дорожке.

— Только не подумайте, что я решила поселиться еще и здесь, — сразу уточнила я, когда хозяйка открыла дверь и увидела мою спортивную сумку. — В последнее время я почти никогда с ней не расстаюсь.

За стаканчиком хереса я объяснила, что у меня в сумке. И тут меня осенило. Миссис Хилмер живет в Олдхэме уже лет пятьдесят. Она — постоянная прихожанка церкви и принимает активное участие в общественной жизни города. То есть здесь она знает всех и каждого. А в моих газетных вырезках упоминается кое-кто из жителей, чьи имена мне ничего не говорят, но наверняка знакомы миссис Хилмер.

— Я тут подумала, не согласитесь ли вы разобрать со мной эти газеты, — обратилась я к ней. — Кое с кем из тех, кто давал тогда интервью, мне бы очень хотелось пообщаться. Конечно, если они все еще живут здесь. Например, с некоторыми из друзей Андреа, старыми соседями Уилла Небелза и приятелями Роба Вестерфилда. Конечно, большинство одноклассников Андреа, скорее всего, давно обзавелись семьями и уехали отсюда. Если вас не затруднит, не могли бы вы перечитать эти старые статьи и составить для меня список тех, кто говорил тогда с журналистами и все еще живет в округе. Возможно, они знают что-то, что не всплыло в свое время.

— Одно имя я могу назвать сразу, — улыбнулась миссис Хилмер. — Джоан Лэшли. Ее родители уехали, а она вышла замуж за Лео Мартина и сейчас живет в Гаррисоне.

Джоан Лэшли, та девочка, с которой Андреа делала уроки в тот вечер! Гаррисон находится недалеко от Колд-Спринга, всего в пятнадцати минутах езды отсюда. Мне стало ясно, что миссис Хилмер действительно неоценимый источник информации о людях, с которыми я хотела бы встретиться.

Пока мы пили кофе, я открыла спортивную сумку и выложила на стол несколько газет. Миссис Хилмер взяла одну из них, и ее лицо исказилось от боли. Крупный заголовок гласил: «Пятнадцатилетней девочке размозжили голову». Всю первую страницу занимала фотография Андреа. На ней была форма школьного оркестра — красный жакет с медными пуговицами и короткая юбка в тон. Волосы разметались по плечам, на губах сияет улыбка. Такая счастливая, живая, юная!

Эту фотографию сделали на первом матче сезона, в конце сентября. А через несколько недель Андреа впервые встретилась с Робом Вестерфилдом в городском спортивном клубе, где играла с друзьями в боулинг. Буквально на следующей неделе она поехала кататься с ним на машине, и их остановил полицейский за превышение скорости.

— Миссис Хилмер, хочу вас предупредить, — вмешалась я. — Вам будет нелегко читать весь этот материал, и если для вас это слишком тяжело...

— Нет, Элли, я хочу тебе помочь, — перебила она меня.

— Ладно. — Я достала остальные газеты. В сумке оставался один протокол. Я выложила и его. — И помните, это не самое приятное чтиво.

— Оставь это мне, — твердо сказала она.