Дворец утопленницы - Кристин Мэнган Страница 21

– Простите, Фрэнсис. – Гилли едва не бежала, дыша тяжело и неровно, пытаясь угнаться за ее размашистой, решительной поступью. – Я думала, вам тут понравится.

Замерев у входа, Фрэнки с любопытством обернулась:

– С чего вы это взяли?

Гилли явно растерялась.

– Я думала… Не знаю, что я думала.

Фрэнки смягчилась. Теперь, когда паника схлынула, она чувствовала себя неловко: сваляла дурака, да еще и на глазах у девчонки.

– Слишком у вас романтичная натура, такое до добра не доводит. Никто вам об этом раньше не говорил?

Гилли робко улыбнулась.

– Простите меня, Фрэнсис. Я просто надеялась произвести на вас впечатление.

– Впечатление? На меня?

– А вы, случайно, есть не хотите? – вопросом на вопрос ответила Гилли.

Фрэнки в очередной раз удивилась ее нахальству.

– Умираю с голоду, если честно.

Вечер постепенно сменился ночью, солнце село, и город притих, окутанный тьмой. За это время они успели сделать не одну и не две, а целых три остановки, чтобы попробовать чикетти – маленькие аппетитные закуски, которые продавали из-за стойки, точно десерты в кондитерской. Фрэнки и прежде обращала на них внимание в полюбившихся ей барах, но ни разу не решилась заказать. Больше всего ей понравились ломтики жареного хлеба с разными начинками – то ярко-оранжевые кусочки zucca ^[22] и шарики красного перца поверх слоя рикотты, то маринованные листья салата радиккьо с pesce spada ^[23] и темными дорожками бальзамического уксуса по бокам. Baccalà mantecato ^[24] оказалась на вкус соленой, как море, а от acciughe marinate ^[25], богато сдобренных уксусом, во рту защипало; названий большинства блюд Фрэнки не удалось ни понять, ни запомнить, но она точно знала, что никогда не забудет их вкусов и запахов.

– А ваши друзья не будут волноваться? – спросила Фрэнки в очередном баре, пока они стояли, облокотившись на стойку, перед тарелками, полными зубочисток от съеденных чикетти. Она вгляделась в лицо Гилли, пытаясь расшифровать его выражение.

– Не так уж мы с соседками и дружим. – Гилли на мгновение будто бы смутилась. – У меня вообще не очень много друзей, даже дома, – добавила она. Фрэнки почудилось, что эти слова и эта откровенность стоили ей усилий.

– Правда? – спросила она, стараясь не выдать своего удивления. Гилли ошеломила ее – и этим признанием, и готовностью, с которой оно было сделано. Фрэнки и сама не знала толком, какой образ новой знакомой успела нарисовать в голове, но на одиночку та не походила совершенно. – Что ж, – добавила она, когда Гилли кивнула, по-девичьи покраснев до кончиков ушей, – дружба в любом случае переоценена.

Это замечание, казалось, слегка успокоило девушку.

– А у вас совсем нет друзей?

– Есть одна подруга, – ответила Фрэнки. – Но с ней я познакомились примерно в вашем возрасте. – Она пригубила вино. – У вас еще все впереди.

За эти слова Гилли вознаградила ее столь ослепительной улыбкой, что Фрэнки принуждена была отвернуться и сделать еще несколько глотков из почти опустевшего бокала, который бармен, с ее молчаливого согласия, тут же проворно заменил на новый. Возможно, так действовало вино, но теперь, глядя на девушку напротив, слушая ее болтовню, Фрэнки чувствовала, как что-то внутри смягчается, поддается ее напору. Удовольствие и досада весь день сменяли друг друга, но сейчас удовольствие определенно побеждало. После бара они отправились в одно из кафе на Кампо Санта-Маргерита, заказали глинтвейн, чтобы, несмотря на холод и туман, устроиться со стаканами на скамейке снаружи и наблюдать за прохожими. Гилли забрасывала Фрэнки вопросами о местах, где та успела побывать, советами и идеями для будущих вылазок. Лишь поздней ночью, дав обещание непременно увидеться снова и многократно повторив, что нет, провожать ее домой не нужно, Фрэнки зашагала к палаццо, унося с собой воспоминание о Гилли, о том, как она сидела на скамейке и на верхней губе ее темнел винный налет, как она расхохоталась, запрокинув голову, и воскликнула:

– Ох, Фрэнсис, ума не приложу, чем вы до сих пор занимались в Венеции!