Загадочный святой. Просчет финансиста. Сердце и галактика - Пьер Буль Страница 21

В ожидании продолжения первого послания, которое они окрестили № 0, члены экипажа обсерватории «Космос» жили в тревожном волнении: воодушевление и мучительное нетерпение сменяли друг друга.

Ирквин проводил время, шагая из угла в угол лунного сооружения, иногда останавливаясь у прослушивающего устройства, перед тем как вернуться в комнату отдыха, упасть в кресло и оставаться в нем какое-то время, обхватив голову руками. Мэлтон вовсе не знал покоя. Додж, вначале взбудораженный, немного пришел в себя, закрывшись в своей комнате на час, тогда и вспомнил о своих обязанностях директора и решился, наконец, сообщить ошеломляющую новость на Землю некоторым светилам от науки — что и должен был сделать тотчас при перехвате первого сигнала из космоса.

Он прошел в свой кабинет. Общаться с Землей можно было по радио, через релейную телефонную станцию, установленную на освещенной стороне Луны. Додж сразу попал на одного из своих коллег, который занимал официальный пост и был его другом.

— Как вы там, все хорошо?

— Старина, не могу поверить, — заговорил астроном не очень уверенным голосом. Однако, кажется, чем больше проходило времени после приема сигнала, тем больше его одолевали сомнения. — Послушай, держи это пока в секрете. Не стоит пока приводить в смятение прессу… Кажется, мы получили сигнал.

В ответ он услышал восторженные слова приятеля, а потом поток его вопросов и почувствовал раздражение.

— Да, я передам его вам… Мы его очень легко расшифровали… Пока ничего, кроме пустой рамки. Я говорю — это рамка. Черт побери, объясню вам позже. Надо, чтобы вы прежде всего ответили мне на мои вопросы. Очень важно. Обещайте, я вас заклинаю, сказать мне правду. Вы уверены, что вы не разыгрываете удивление? Я хочу знать: поклянитесь, что вы со своей стороны, с Земли, не посылаете в направлении нашей станции в экспериментальном порядке какие-либо радиоволны, чтобы придать немного вкуса тому жалкому существованию, которое мы здесь влачим.

Подозрения Доджа соотносились с методой, предложенной некогда одним видным ученым [14], разработанной к внедряемому проекту OZMA. Его проницательный ум предвидел феномен возникновения тоски и депрессии, которые непременно должны были овладевать несчастными исследователями космических станций, и поэтому он посчитал необходимым время от времени запускать в пространство ложные сигналы, чтобы пробуждать у обитателей небесных обсерваторий интерес к работе и не дать им совсем отчаяться и погибнуть от безнадежной и бесплодной деятельности.

Додж немного приободрился, услышав, как его телефонный собеседник задохнулся от негодования.

— Не сердитесь! Вы клянетесь всем, что для вас является самым дорогим?.. Хорошо… Секунду. В чем дело, Ольга?

Девушка стояла в дверях его кабинета и призывно жестикулировала:

— Возобновилась передача сигналов! — выпалила она.

— Я перезвоню позже, — прокричал Додж в трубку и на этом прервал связь с Землей.

Не убежденный клятвенными заверениями друга, Додж тем не менее устремился в комнату отдыха, где радиомикрофоны столь же отчетливо, как и в прослушке, воспроизводили звуки принимаемых сигналов. Ирквин лихорадочно пытался успеть записать их, полагаясь на слух. Он легко с этим справился, отразив на бумаге первые пятьдесят единиц. Судя по всему, повторялась, как и предполагалось, рамка-фон для послания. Потом он все же сбился и перестал писать, потому что не сразу понял, что перерыв в передаче был временной паузой, означающей 0 — ноль. Оставалось ждать результатов безупречной автоматической регистрации сигнала рабочими устройствами.

— Я принесу вам запись передачи, как только она прекратится, — сказала Ольга.

Несколько минут трое мужчин сидели не произнося ни слова, и звенящую тишину нарушал лишь звук, идущий из приемника с неравными интервалами.

Ирквин смотрел на часы. Он засек время начала и ждал конец передачи. Незадолго до того, как оно истекло, он поднял руку, будто дал старт соревнованиям, потом резко опустил ее в тот момент, когда сигналы прекратились. Додж и Мэлтон прокричали ура.

Несколько минут спустя Ольга прибежала с драгоценным свитком. В нем было две тысячи пятьсот знаков. Вот как он выглядел:

Начало записи послания № 1.