Билет в ад - Лоран Ботти Страница 20
Билет в ад - Лоран Ботти читать онлайн бесплатно
— Где эта падаль? — спросила она.
Жамель указал ей на дверь кухни, и одновременно ей бросились в глаза кровавые отпечатки на полу прихожей. Клео понимала, какому риску себя подвергает одним своим присутствием на месте преступления, хотя за последние годы убедилась, что деньги способны обеспечить полную безнаказанность в любых случаях. Но неважно: она хотела увидеть труп. Хотела убедиться в смерти Тевеннена. Хотела понять ее причину.
Она прошла вдоль цепочки отпечатков на полу и, предварительно обмотав руку шелковым шарфом, распахнула дверь кухни.
На полу лежала бесформенная груда, укрытая простыней в кровавых пятнах. Чтобы окончательно убедиться, что это Тевеннен, Жамель приподнял край простыни. Можно подумать, вскользь отметила Клео, что этот ублюдок сдох от чрезмерного удивления… По крайней мере, в его застывших глазах читалось именно это чувство.
Некоторое время Вдова смотрела на него. У нее не было никаких сомнений по поводу того, кто автор преступления — она понимала, что в данном случае не годится слово «виновник». В ее глазах женщина, которая это совершила, — что это именно женщина, было понятно по маленьким следам, — не была виновна. Она лишь исполнила некий приказ мироздания, чьей воле повинуются все, даже если этого не сознают: она исправила ошибку, которой было само существование Тевеннена. А ведь именно это нужно для того, чтобы жить пусть не счастливо, но спокойно: закопать всех тевенненов мира… Или, по крайней мере, постоянно держать их на привязи, позволяя лишь одно: удовлетворять свои низменные нужды…
При других обстоятельствах Вдова, пожалуй, даже вознаградила бы мадам Тевеннен. Однако сейчас дело обстояло иначе: поступок этой женщины лишил Клео немалой суммы денег.
Она пыталась справиться со своим разочарованием, когда ее взгляд упал на руку Тевеннена, торчавшую из-под простыни, — точнее, на смятый клочок бумаги, на который мертвец словно указывал пальцем, не в силах до него дотянуться.
Почему вдруг Вдова обратила внимание именно на этот клочок, хотя весь пол кухни был усеян осколками, остатками еды и брызгами крови?.. Почему эта бумажка показалась ей такой… особенной? Она не знала. Позже она подумала, что указующий палец Тевеннена в каком-то смысле был перстом судьбы. Который решил вдруг остановиться на гаванской negrita. Перст божий… Или дьявольский.
Она осторожно обошла тело, тщательно избегая следов крови на полу, подобрала клочок бумаги и развернула его.
Цифры. Смазанный кровавый отпечаток пальца. Две капельки крови.
Непонятно… Однако, когда Вдова прочитала эти цифры вслух, они вдруг отдались в ее сознании чем-то очень знакомым…
Код сейфа?.. Или банковской ячейки?.. Ключ от которой унесла с собой эта маленькая… puta? [7]
Ее воображение лихорадочно заработало. Она стиснула клочок бумаги в кулаке и выпрямилась. Да, возможно, жена Тевеннена убила его как раз из-за этого. Как иначе объяснить такой неожиданный оборот? И почему все случилось именно этой ночью?
Цифры, труп… тайна. Разгадкой которой были деньги — в этом она не сомневалась.
Ну что ж, это сулит очередной захватывающий поворот сюжета в сценарии ее персонального блокбастера.
По обе стороны узкого коридора было множество дверей — очевидно, здесь, на третьем этаже этого огромного дома, выстроенного в эпоху грандиозной османовской реконструкции, некогда располагались комнаты прислуги. Шарли молча шла по истертой ковровой дорожке, крепко держа Давида за руку. Ее недолгая эйфория миновала, и теперь она чувствовала, как стены буквально сжимаются вокруг нее, вытесняя из этого коридора в другой — временной, заставляя снова отправиться в прошлое, населенное призраками, невидимыми, но ощутимыми… Беспощадными.
Много лет назад она шла этим же путем, только тогда рядом с ней был не Давид, а его отец.
Почти в самом конце коридора одна дверь чуть приоткрылась, и из-за нее показалась густая курчавая шевелюра. Шарли узнала Брижитт.
— Заходите быстрей! — прошептала та, даже не поздоровавшись.
Шарли ничуть не удивилась такому приему. Несколько дней назад она предупредила подругу о своем визите, но неожиданное появление в столь поздний час свидетельствовало о серьезности ситуации. Кроме того, обе женщины пережили вместе столько приключений и испытаний, что понимали друг друга с полуслова. И однако — сколько раз они виделись за последние годы? Пять, может быть, шесть? Брижитт даже ни разу не видела Давида с тех пор, как Шарли переехала в пригород.
Все трое вошли в тесную гостиную, набитую восточными безделушками и пестрыми вышитыми подушечками. Две женщины молча обнялись. Шарли почувствовала, как горло сжимает судорога. Затем Брижитт с явным волнением принялась разглядывать Давида.
— Скажи-ка, ты меня помнишь? — спросила она с наигранной веселостью, словно пытаясь не замечать обстоятельства встречи.
Давид хорошо помнил эту шумную толстуху с молочно-белой кожей и влажными глазами. Правда, в его воспоминаниях она была еще не такой толстой. И пахло от нее сейчас иначе, хотя трудно было понять как именно, поскольку вся квартирка была пропитана густым тяжелым ароматом восточных благовоний, дым от которых плавал по комнате, мешая рассмотреть знакомые предметы и затуманивая картины прошлого. Но одна из них все же вспомнилась и вызвала у Давида улыбку: та же самая женщина с густой копной завитых волос держит его на коленях и поет: «…это танец канареек…», размахивая в такт его ручками, которые осторожно сжимает в своих, и он хохочет…
Брижитт повернулась к Шарли.
— Он… он действительно помнит, — произнесла она с удивлением, даже с некоторым испугом, несмотря на то что знала об особенностях Давида.
Шарли кивнула, чувствуя, что вот-вот расплачется. Она не знала, была ли тому причиной нынешняя встреча, или ослабление напряжения, или слабая улыбка на губах Давида — как будто он понял, что нависшая над ними опасность на время отступила. Или же само присутствие Брижитт внушило ей чувство защищенности, которое она всегда испытывала рядом с подругой и которое теперь, спустя семь лет, снова вернулось к ней.
Они с Брижитт познакомились, когда обеим было по тринадцать, на одной из тех светских вечеринок, которые устраивают богатые буржуа для своих отпрысков, чтобы понемногу ввести их в обширную и могущественную социальную среду, в которой им предстоит вращаться и добиваться успеха. Две девочки, одна — хрупкая, с фигуркой балерины, другая — настоящая валькирия, уже тогда с пышными формами, обе стесненные непривычными нарядами и собственными комплексами, обе чувствующие себя одинокими, сразу почувствовали симпатию друг к другу.
С тех пор они вместе осушили несколько сотен бокалов с коктейлями, порой напиваясь в хлам, — Шарли помнила, как однажды Брижитт выпила даже «Шанель номер пять» в ванной комнате хозяйки дома, где проходила одна из бессчетных вечеринок, — предаваясь флирту с наследниками богатых семей и часто заходя гораздо дальше, особенно если сборища устраивались в загородных особняках, окруженных огромными парками. Однако, несмотря на то что они вели себя в точности как большинство ровесниц, их дружба была гораздо прочнее. Возможно, потому, что их совместный бунт против общественных устоев был чем-то большим, чем обычная подростковая блажь: он был результатом отчаяния, возникающего от страха перед жизнью и ощущения своей полной неприспособленности к ней. От светских вечеринок они перешли к готическим тусовкам, шокируя близких нарядами и макияжем, потом ко множеству других тусовок, бросаясь из одного романа в другой, пробуя всевозможные наркотики и ставя рискованные сексуально-наркотические эксперименты. Потом впервые сбежали от предков… Потом все окончательно понеслось под откос — дальше и дальше от благопристойных буржуазных кварталов Отей, Сен-Клу, Марн-ла-Кокетт…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии