По стопам Господа - Грег Айлс Страница 20

Я молча и тихо двигался в темноте по заросшей тропинке между деревьями. Зато от Рейчел было шума как от слепого медведя, который ломится через кусты. На манхэттенской улице она, вероятно, маневрировала не хуже полузащитника на футбольном поле, но лес был для нее стихией чуждой. Я замедлил шаг, чтобы она меня догнала, и приказал уцепиться сзади за мой пояс – и не отставать. Она без возражений подчинилась.

Метрах в тридцати от дома я негромко спросил:

– Ну, теперь-то вы верите моему рассказу о Филдинге?

– Пока я верю только в то, что вы с ним работали в одной организации, – сказала Рейчел. – А что его убили – в этом я не убеждена. Как, впрочем, и вы сами.

Я перелез через толстый ствол поваленного бурей дерева, затем помог Рейчел перебраться через него.

– Вы меньше слушайте, что я говорю вдове, я ее просто оберегаю. На самом деле я не сомневаюсь, что Филдинга убили. Из участников проекта «Тринити» только два человека выступали против того, что делалось. Филдинг – и вот он мертв. Второй – ваш покорный слуга.

– Значит, теперь вы наконец-то расскажете мне о своей работе?

– Только если вы захотите выслушать. Надеюсь, до вас дошло, насколько опасна эта информация. Ну, любопытства не поубавилось?

Рейчел тихо ойкнула – какие-то колючки впились ей в руку. Переведя дыхание, она скомандовала:

– Рассказывайте!

– Когда вы сегодня явились в мой дом, я как раз делал видеозапись, чтобы передать ее своему адвокату – в запечатанном конверте. Случись что со мной, адвокату было бы предписано вскрыть этот конверт. Закончить запись мне, увы, не удалось. И, буду честным до конца, я не вполне уверен, доживу ли я до завтрашнего утра, успею ли оставить документ для адвоката.

Рейчел споткнулась, повисла на моем поясе и чуть не повалила меня на землю. Болонка в моей левой руке сердито тявкнула.

– Ш-ш-ш! – приказал я. Как ни странно, Майя действительно больше не подавала голоса, хотя для нее прогулка была, несомненно, сплошным стрессом.

– Отчего же вы не позвонили в полицию? – спросила Рейчел. – Ведь очевидно, что Лу Ли разделяет ваши подозрения, поэтому у полиции будет достаточно оснований начать тщательное…

– Городская полиция, – перебил я ее, – не имеет права вмешиваться в дела Агентства национальной безопасности. А проект «Тринити» находится под прямым контролем АНБ.

– Тогда звоните в ФБР!

– Это все равно что просить ФБР расследовать махинации ЦРУ. Между всеми этими ведомствами столько соперничества, недоверия и неприязни, что в ФБР сто раз подумают, стоит ли связываться, и реакция последует в лучшем случае через несколько недель. Поэтому – если вы действительно хотите помочь – станьте моим живым видеомагнитофоном. Внимательно выслушайте мой рассказ, а затем возвращайтесь домой и помалкивайте обо всем.

– А если с вами что-нибудь случится?

– Вот тогда вы начнете говорить. Звоните в Си-эн-эн или в "Нью-Йорк таймс" и выложите им все, что вам известно. Причем в этом случае чем скорее вы свяжетесь с прессой, тем больше шансов, что вы избегнете моей участи.

– А почему бы вам самому не связаться с Си-эн-эн или "Нью-Йорк таймс"? Прямо сейчас, не откладывая!

– Потому что я не имею стопроцентных доказательств. Потому что президент может позвонить мне в любой момент – и после разговора с ним я буду в безопасности. И наконец, пусть это звучит по-мальчишески, речь идет о национальной безопасности, об огромной государственной тайне. Вот почему я не тороплюсь вмешивать прессу.

Я сунул револьвер в карман, взял Рейчел за руку, и мы зашагали дальше. За темными деревьями было что-то еще более черное. Стена. Я знал, что где-то тут незапертый служебный вход. Дверь, к счастью, нашлась быстро, и мы с Рейчел попали в залитую лунным светом чашу университетского театра под открытым небом.

– Боже, какая красотища! – воскликнула Рейчел.

Словно некий волшебник перенес каменный амфитеатр из Греции в лес Северной Каролины. Справа от нас было сценическое возвышение, слева – каменная лестница, ведущая к верхним рядам. Где-то еще выше, за зарослями, проходило шоссе, по которому мы сюда приехали. Оно угадывалось только по быстрым прерывистым вспышкам света автомобильных фар между деревьями.

Мы с Рейчел сели в первом ряду. Болонку я привязал к одной из стоек сцены. Пока Майя с интересом обнюхивала новое место, я поставил диктофон на каменную скамью и нажал на "запись".

– Говорит Дэвид Теннант, магистр медицины. Я нахожусь в университетском Амфитеатре и беседую с профессором Рейчел Вайс из медицинского колледжа университета Дьюка.

Я остановил запись и проверил качество. Сойдет. Бросив взгляд на светящийся циферблат наручных часов, я сказал:

– Нам нужно уложиться в десять минут. Максимум.

Рейчел пожала плечами – мол, делайте, как вам удобнее. Но в ее глазах светился неподдельный интерес. Я возобновил запись.

– На протяжении последних двух лет я был одним из участников спецпроекта Агентства национальной безопасности. Он известен под кодовым названием «Тринити» и осуществляется в комплексе помещений в Треугольнике науки – в десяти милях отсюда. «Тринити» – грандиозная и щедро финансируемая правительством попытка создать искусственный разум. Компьютер, который действительно способен думать.

На Рейчел мои слова не произвели большого впечатления.

– А разве современные компьютеры не думают? – простодушно спросила она.

Это всеобщее нелепое заблуждение теперь меня изумляло, но до начала работы в «Тринити» я и сам воображал, что компьютер – это думающая машина. Уже лет пятьдесят писатели-фантасты и кинорежиссеры стращают нас "гигантским электронным мозгом", который завладевает всем миром. А вышедший в 1968 году и ставший классикой жанра фильм Стэнли Кубрика "Космическая одиссея 2001" вбил в сознание людей образ взбесившегося говорящего компьютера, который губит людей на космическом корабле. Затем произошла эффектная и стремительная цифровая революция: компьютер стал частью нашей повседневной жизни. В итоге рядовой обыватель всерьез полагает, что до создания искусственного интеллекта рукой подать, нужно только прибавить еще немножко ума и скорости современному компьютеру. Наивность необычайная! Однако мне было некогда просвещать Рейчел насчет сверхсложных нейронных структур нашего мозга и пока что непреодолимых трудностей создания искусственного интеллекта; нужно было на скорую руку дать ей основные понятия и проинформировать о проекте "Тринити".

– Вы слышали об английском математике Алане Тьюринге? – сказал я. – Во время Второй мировой войны он был среди тех, кто помог взломать коды немецкой шифровальной машины "Энигма".

– Тьюринг? – переспросила Рейчел. – Я что-то слышала про "тест Тьюринга".

– "Тест Тьюринга" – классическая проба на способность машины мыслить на уровне человека. По Тьюрингу, машину можно будет назвать разумной лишь в том случае, если человек, сидя по одну сторону стены и набирая вопросы на клавиатуре, при чтении ответов, приходящих из-за стены, будет убежден, что ему отвечает другой человек. Сам Алан Тьюринг предсказывал, что подобное случится уже к концу двадцатого столетия, но "тест Тьюринга" разоблачает любой современный компьютер в два счета. Если мы будем просто развивать и улучшать существующие технологии, нам не видать искусственного разума еще как минимум лет пятьдесят!