Теория зла - Донато Карризи Страница 2

Х: Десять.

Оператор: Откуда ты звонишь?

Х: Из дома.

Оператор: Ты можешь назвать мне адрес?

Х:…

Оператор: Джес, пожалуйста, назови мне адрес.

Х: Я живу на

Оператор: Ладно. Что случилось? Ты ведь знаешь, что это номер полиции, правда? Почему ты позвонил?

Х: Знаю. Они умерли.

Оператор: Ты сказал «умерли», Джес?

Х:…

Оператор: Джес, ты на линии? Кто умер?

Х: Да. Все. Умерли все.

Оператор: Ты ведь не шутишь, правда, Джес?

Х: Нет, мэм.

Оператор: Тогда, может, расскажешь, что случилось? Не торопясь, понемногу.

Х: Он пришел вчера вечером. Мы ужинали.

Оператор: Кто пришел?

Х:…

Оператор: Кто, Джес?

Х: Он стрелял.

Оператор: Ладно, Джес. Я хочу тебе помочь, но и ты должен помочь мне сейчас. О’кей?

Х: О’кей.

Оператор: Ты говоришь, что во время ужина какой-то мужчина вошел в дом и начал стрелять?

Х: Да.

Оператор: Потом ушел и в тебя не выстрелил. Ты в порядке, верно?

Х: Нет.

Оператор: Ты хочешь сказать, что ты ранен, Джес?

Х: Нет. Он не ушел.

Оператор: Мужчина, который стрелял, все еще там?

Х:…

Оператор: Джес, пожалуйста, ответь мне.

Х: Он говорит, что вы должны приехать. Должны приехать немедленно.

Связь прервалась. Конец записи.

1

За несколько минут до шести утра движение на улице оживилось.

Работники муниципальной службы по уборке города собирали в грузовики мусор из контейнеров, которые выстроились перед коттеджами, словно солдаты на посту. Потом проехала машина, которая чистит асфальт крутящимися щетками. Сразу после подоспели фургончики с озеленителями. Английские газоны и дорожки были очищены от опавших листьев и сорняков, живые изгороди подстрижены. Закончив работу, люди ушли, оставив за собой упорядоченный мир и ненарушимый покой.

Счастливое место готово предстать перед глазами своих счастливых обитателей, подумала Мила.

Ночь прошла спокойно, как и все ночи в таких кварталах. Часам к семи дома начали пробуждаться, не спеша, с ленцой. За окнами отцы, матери и дети поднимали веселую возню, предвкушая новый день, полный радостных забот.

Еще один день счастливой жизни.

Глядя на все это из своего «хендая», припаркованного в начале квартала, Мила вовсе не завидовала, поскольку знала: стоит слегка поскрести позолоту, и обнаружится нечто совсем другое. Иногда – истинная картина, сотканная из света и тени, как тому и следует быть. Но иногда – черная дыра. Тогда зловонное дыхание голодной бездны обволакивает тебя, и тебе кажется, будто оттуда, из глубины, кто-то шепчет твое имя.

Миле Васкес был хорошо знаком этот зов темноты. Она танцевала с тенями с самого дня своего рождения.

Она похрустела пальцами, особенно напирая на указательный на левой руке. Боль помогала сосредоточиться. Еще немного, и двери коттеджей начали открываться. Семьи покидали свои жилища, чтобы ответить на вызов окружающего мира, – для таких, как они, ответ на вызов дается слишком просто, подумала Мила.

Она увидела, как Коннеры выходят из дому. Отец, адвокат Коннер, сорока лет, подтянутый, в безупречном сером костюме; легкая седина только подчеркивает загар на лице. Мать – блондинка, фигура и лицо девушки, чуть-чуть постаревшей. Время всегда будет милостиво к ней, в этом Мила была уверена. Следом – девочки. Старшая ходит в школу. Младшая – каскад кудряшек – еще в детский сад. Обе – живые портреты своих родителей. Любые сомнения в правильности теории эволюции Мила рассеяла бы, указав на семью Коннер. Красивые, совершенные во всем, они могли обитать только в таком счастливом месте.

Поцеловав жену и дочек, адвокат сел в синюю «Ауди-А6» и отправился вершить свою блестящую карьеру. Женщина на зеленом «ниссане» повезла девочек в школу и в садик. Тут Мила и вылезла из своей видавшей виды машины, чтобы вторгнуться в особняк – и в жизнь – Коннеров. Несмотря на жару, она выбрала для маскировки спортивный костюм для пробежек. Лето кончилось только вчера, но, если бы она надела майку и шорты, шрамы привлекли бы гораздо больше внимания. Согласно расчетам, сделанным на основании наблюдений в предыдущие дни слежки, минут через сорок миссис Коннер должна была вернуться домой.

Сорок минут, чтобы проверить, не завелось ли привидение в этом счастливом жилище.

Коннеры попали в поле зрения Милы несколько недель назад. Все началось случайно.

Полицейские, работающие над делами о пропавших без вести людях, не могут сидеть за письменным столом и ждать, когда поступит заявление, ведь порой у исчезнувшего нет семьи, которая может такое заявление подать. Он иностранец или обрубил все связи, или попросту у него никого в целом мире нет.

Таких Мила называла «потенциальными жертвами».

Люди, живущие в окружении пустоты и даже не представляющие, что в один прекрасный день эта пустота их поглотит. Поэтому нужно вначале искать казус, а уж потом пропавшего человека. Мила разъезжала по городу, посещала места отчаяния, где тень впивается в каждый твой шаг и никогда не оставляет в покое. Но случалось, люди исчезали даже в любящих семьях, в атмосфере здоровой и безопасной.

Чаще всего дети.

Могло случиться – и, к сожалению, случалось, – что родители, погруженные в свой налаженный быт, не замечали каких-то мелких, но существенных перемен. Бывало так, что кто-то вне дома сближался с их детьми без ведома родных. Дети испытывают чувство вины, когда взрослые им оказывают знаки внимания, тут вступает в силу неразрешимое противоречие между двумя правилами, которые внушают им папа и мама: трудно, в самом деле, выбрать, как поступить, если, с одной стороны, ты не должен грубить старшим, а с другой – не разговаривать с посторонними. Как бы ты себя ни повел, о чем-то все равно придется умолчать. Мила, однако, обнаружила: существует отличный источник сведений о том, что происходит в жизни ребенка.

Поэтому каждый месяц она посещала какую-нибудь школу или детский сад.

Просила позволения пройтись по классам, когда малышей там не было. Рассматривала развешенные по стенам рисунки. Эти фантастические миры часто служили лишь маской для реальной жизни. Но главное – они вбирали весь комплекс тайных, часто бессознательных эмоций, какие ребенок впитывает словно губка и так же легко изливает. Миле нравилось ходить по школам. Особенно нравились запахи: восковые мелки и канцелярский клей, новые книги и жевательная резинка. Все это навевало какой-то таинственный покой, создавало впечатление, что здесь никогда не случается ничего дурного.