Пирог из горького миндаля - Елена Михалкова Страница 2

«Завтра выдвигаемся», – сказала Женя после ужина.

И это по-военному четкое «выдвигаемся» прозвучало так веско, что Тишка даже спину выпрямила. Есть, мой генерал!

С одной стороны, интересно – ужас как! Они попадут в логово ведьмы!

С другой, страшно до того, что дух захватывает. Как в парке на американских горках, когда твой вагончик притормаживает перед бездной. В этот миг всегда хочется отменить уже случившееся. Но поздно: несешься вниз, вопя от восторга и страха.

Так и с Женькой. Тишка прикинула, не сказаться ли наутро больной. Но стоило ей вообразить презрительно изогнувшиеся Женькины губы, ее надменное молчание…

В глубине души Тишка понимала, что в дедовом доме она чужак. Со стороны могло показаться, что здесь живет пятеро детей. Но внутри царила безжалостная арифметика, разбивавшая пять на три и два. Двое «странненьких» – Тишка и Лелик. И трое прекрасных, здоровых, качественных подростков – Вероника, Пашка и, разумеется, Женя.

Женька выбрала для своей авантюры не кого-нибудь, а Тишку. И это было не просто предложение, а мостик, перекинутый над пропастью, разделявшей неудачников и счастливцев.

Не то чтобы Тишке очень хотелось присоединиться к этой компании. Но для ее мамы это почему-то было важно. Тишка смутно угадывала, что не оправдывает ожиданий. Поход к Изольде должен все изменить.

С утра набежали облака, быстро стемнело и в воздухе запахло близким дождем. Стрелка барометра качнулась к осадкам.

– Идем быстрее, – шепнула Женька после завтрака. – Вдруг Изольда раньше вернется!

Их никто не остановил. Вероника валялась на кровати в наушниках, Пашка после завтрака исчез. Про Лелика и говорить нечего. «Сидит в своей комнате, птичек рисует», – подумала Тишка. На миг ее охватило острое чувство зависти. Лелику не нужно никому ничего доказывать. Но она представила жабу, выталкивающую из пасти сияющее кольцо с изумрудом, и кинулась следом за Женькой.

К дому Изольды подошли как ни в чем не бывало, словно прогуливаясь. Тишке показалось, что вокруг полно невидимых любопытных глаз. Ощущение было таким явственным, что мурашки побежали по коже.

– Обойдем забор, как будто мы к Прокофьевым, – спокойно сказала Женя. – А там срежем путь.

Девочки свернули в проулок. Прокофьевы, соседи Изольды, приезжали только на выходные. Некому поймать за руку двух подростков, шныряющих по чужим садам.

Они перемахнули через калитку, пробежали между вишен и низкорослых раскидистых слив с побеленными стволами. На дощатый забор влезли без труда и, балансируя, шли друг за дружкой, пока не уперлись в старую черемуху. Тишка была так поглощена тем, чтобы не оступиться, что почти забыла о цели их путешествия.

Вспомнила лишь тогда, когда Женька шикнула на нее:

– Тихо!

В переулке кто-то показался.

Девочка юркнула вверх по веткам. Ей послышался невдалеке приглушенный свист, словно ветер командовал сквознякам готовиться к нападению. Но тут же все стихло.

Едва прохожий скрылся, Женька перебралась повыше и уселась рядом с Тишкой.

– Окно видишь?

Ветка действительно тянулась к чердачному окну, и теперь Тишка поняла, отчего Изольда не закрывает его. Во-первых, ветка хлипкая. Во-вторых, окошко маленькое, взрослому человеку и не протиснуться.

– Давай! – скомандовала Женька. – Заберешься туда. Ты легкая. А потом откроешь мне заднюю дверь.

Тишка уставилась на нее во все глаза. Но ведь план был не такой!

– Чего таращишься? – прошипела Женя. – Вперед! Старуха через полчаса вернется!

И с такой силой подтолкнула Тишку, что та едва не слетела вниз.

Девочка вцепилась в ветку, перекинувшуюся от дерева до окна. И полезла как обезьянка, отчаянно сожалея, что у нее нет хвоста.

Ветка качалась и пружинила, так что Тишка старалась не дышать. Больше всего она боялась услышать хруст. Крыша все ближе, ближе… Наконец Тишка спрыгнула на шиферный скат и вцепилась вспотевшими ладонями в оконную раму.

Обернулась. Женькино лицо белело среди ветвей. Тишка только теперь сообразила, что освобожденная от ее тяжести ветка снова приподнялась над крышей и вернуться тем же путем не получится.

Она подтянулась, протиснулась через узкую раму и чуть не нырнула вниз головой. В последний момент успела выставить руки и приземлилась на дощатый пол, покрытый грязью и шерстью. «Кошки с рыбьими глазами!»

Когда она выглянула наружу, Женька уже исчезла.

Девочке было так страшно, что она кубарем слетела с чердачной лестницы, пробежала по темному коридору, изо всех сил стараясь не увидеть чего-нибудь лишнего, и с размаху ударилась в дверь. С засовами Тишка разобралась за две секунды. Дверь распахнулась, и Женька ввалилась внутрь.

Девочки захлопнули ее за Женькой и навалились спинами, словно ужас поджидал их снаружи, а не внутри. Несколько секунд стояли, тяжело дыша, затем переглянулись.

– Пойдем, – одними губами сказала Женька.

Справа тускло светлел прямоугольник открытого прохода, мимо которого Тишка промчалась, не заметив его. В воздухе стоял густой непонятный запах, в котором смешались дурман старинных парфюмов, вонь кошачьей мочи, пыль, кисловатый привкус забродившего компота и что-то еще, чему Тишка не находила названия. Дом деда казался ей огромным, но этот превосходил его: он был словно лабиринт, темный, запущенный, напоминающий парк развлечений, который долгие годы простоял заброшенным.

Коридоры, зеркала, портреты… Со стен на них смотрела Изольда: молодая, с дерзкой улыбкой, с гитарой в руках. От запаха у Тишки закружилась голова. Ей хотелось выйти на свет, и она свернула в первую же открытую дверь. Женька шагнула за ней.

Под ноги им бросился мохнатый комок. Женька отшатнулась и издала странный всхлип. Тишка неимоверным усилием сдержала крик ужаса. Комок обернулся кошкой, вполне живой и самой обыкновенной: серой в белую полоску.