Контракт Паганини - Ларс Кеплер Страница 2

* * *

Пенелопа Фернандес вышла из здания телестудии и двинулась в сторону Вальхаллавеген. Она почти два часа просидела на полукруглом диванчике в ожидании продолжения, после чего продюсер сообщил, что им пришлось отказаться от ее выступления: понадобилось освободить время для пяти советов, как быстро обзавестись к лету плоским животиком.

В парке Ердет виднелся большой разноцветный шатер «Сиркус Максимум». Служитель поливал двух слонов водой из шланга. Один слон поднял хобот, и тугая струя воды полилась ему прямо в рот.

Пенелопе было двадцать четыре года. Кудрявые черные волосы чуть ниже плеч. На шее поблескивала короткая серебряная цепочка с маленьким распятием — Пенелопа носила его со дня конфирмации. Золотисто-смуглая кожа. «Словно оливковое масло или мед», как выразился один мальчик, когда они в старших классах должны были описывать друг друга. Большие серьезные глаза. Пенелопе не раз приходилось слышать, что она поразительно похожа на Софи Лорен.

Пенелопа достала телефон и позвонила Бьёрну — сказать, что она уже идет, сядет сейчас в метро на «Карлаплан». Бьёрн озабоченно спросил:

— Пенни, что-нибудь случилось?

— Нет, а что?

— Я оставил запись у тебя на автоответчике. Все готово, не хватает только тебя.

— Но ведь мы не спешим?

Когда длинный крутой эскалатор потащил Пенелопу вниз, на платформу метро, ее сердце забилось быстрее от смутно-тревожного чувства, и она прикрыла глаза. Лестница уходила вниз, сужалась, воздух становился все холоднее.

Пенелопа Фернандес родилась в Ла Либертаде — одном из самых больших департаментов Сальвадора. Мать Пенелопы, Клаудия Фернандес, во время гражданской войны попала в тюрьму, и Пенелопа родилась в камере, где пятнадцать арестанток, как могли, помогали ее матери. Клаудия была врачом и активисткой кампании за народное просвещение. Она пыталась распространить профсоюзное право на представителей коренного населения и потому оказалась в тюрьме.

Пенелопа открыла глаза, только когда нужно было ступить с эскалатора на платформу. Чувство, что ее изолировали от прочих людей, исчезло. Она снова подумала о Бьёрне, который ждал ее возле клуба моторных лодок на острове Лонгхольмен. Пенелопа любила нырять голой с его яхты — окунаться в воду и видеть перед собой только море и небо.

Поезд, раскачиваясь, мчался вперед, солнце ударило в окна, когда вагоны вырвались из туннеля и подкатили к станции «Гамла Стан».

Пенелопа Фернандес ненавидела войну, насилие и оружие. Именно эта жгучая ненависть заставила ее сдать экзамен на степень магистра политологии в Упсале и заняться вопросами мира и конфликтов. Она работала в группе французских добровольцев «Аксьон Контр ля Фем» [1]в Дарфуре вместе с Джейн Одуйя. Писала в «Дагенс Нюхетер» [2]обращавшие на себя внимание статьи о женщинах-беженках и об их попытках наладить будничную жизнь после очередного акта насилия. Два года назад Пенелопа сменила Фриду Блум на посту председателя Шведского общества мира и арбитража.

На станции «Хорнстулл» Пенелопа вышла из метро на солнечный свет. Внезапно она вновь почувствовала необъяснимую тревогу и побежала вниз по склону Польсундбакен, к набережной Сёдер Меларстранд; быстро перейдя по мосту на Лонгхольмен, она свернула налево, к гавани, где швартовались небольшие суда. В безветренном воздухе пыль от гравия висела как туман.

Яхта Бьёрна стояла в тени, прямо под мостом Вестербрун. Солнечные блики, отражаясь от воды, рисовали на стальных балках моста пляшущий сетчатый узор.

На корме Пенелопа увидела Бьёрна в ковбойской шляпе. Он стоял неподвижно, ссутулившись, обхватив плечи руками.

Пенелопа сунула два пальца в рот и свистнула. Бьёрн дернулся, и на его лице отразился смертельный испуг. Он глянул на дорогу и увидел Пенелопу. Когда он подходил к трапу, глаза у него были все еще встревоженные.

— Что случилось? — спросила она, спускаясь к лодкам.

— Ничего. — Бьёрн поправил шляпу и попытался улыбнуться.

Они обнялись, и Пенелопа почувствовала, что руки у него ледяные, а рубашка на спине промокла.

— Ты весь вспотел, — сказала она.

Бьёрн опустил глаза:

— Волновался из-за отплытия.

— Ты захватил мою сумку?

Он махнул в сторону каюты. Палуба чуть гудела под ногами. Пенелопа ощущала запах нагретого солнцем пластика и лакированного дерева.

— Э-эй! — позвала Пенелопа. — Где витаешь?

Соломенные волосы Бьёрна были заплетены в спутанные дреды и торчали во все стороны. По-детски ясные синие глаза уже улыбались.

— Я тут, — ответил он и опустил взгляд.

— О чем ты все время думаешь?

— О том, что мы будем вместе. — Бьёрн обнял ее за талию. — О сексе на природе.

Он провел губами по ее волосам.

— Так ты на это надеешься? — прошептала Пенелопа.

— Да.

Пенелопу рассмешила его прямота.

— Очень многие… женщины, по крайней мере, считают, что секс на природе малость переоценен, — сообщила она. — Лежишь на земле среди муравьев, камней…

— Это все равно что купаться голышом, — не сдавался Бьёрн.

— Ну-ка попробуй меня переубедить, — подзадорила Пенелопа.

— И попробую!

— Это каким же образом, интересно? — рассмеялась она, и в этот момент в ее сумке зазвонил телефон.

Бьёрн словно окаменел, его лицо побелело. Пенелопа взглянула на экранчик: звонила ее младшая сестра.

— Это Виола, — пояснила она Бьёрну, а потом сказала в трубку: — Привет, сестричка.

В трубке загудела машина, Виола крикнула на кого-то, а потом буркнула уже в микрофон:

— Идиот.

— Что там у тебя?

— Все кончено, — ответила сестра. — Я бросила Сергея.

— Опять, значит… — прокомментировала Пенелопа. Виола тихо согласилась:

— Да.

— Прости, — повинилась Пенелопа. — Тебе грустно, я понимаю.

— Все не так страшно… Слушай, мама говорила, вы собираетесь в шхеры на яхте, вот я и подумала… я бы с удовольствием присоединилась к вам… если можно.

Сестры помолчали.

— Присоединилась… — повторила Пенелопа без особого воодушевления. — Вообще-то мы с Бьёрном хотели немного побыть вдвоем, но…