Зов издалека - Оке Эдвардсон Страница 2

— Никто никем не пользуется.

— Ты удовлетворяешь мои потребности.

— Спасибо за разъяснение, доктор.

— Мне пришло в голову… Нам нужно еще что-то, кроме секса.

— Что за ерунда.

— Что — ерунда? Что нам нужно еще что-то, кроме секса?

— Что у нас нет ничего, кроме секса. Что мы ничем больше не занимаемся.

— А чем еще мы занимаемся?

— Странный вопрос. Многим.

— Например?

— Например, в настоящий момент обсуждаем наши отношения.

— По-моему, впервые. — Она села в постели от удивления. — Один разговор на десять актов.

— Ты шутишь.

— В каждой шутке… Нет, если и шучу, то лишь… слегка. Мне нужно большего. Мы уже об этом говорили.

— Чтобы я созрел. Тебе нужна моя зрелость.

— Да.

— Чтобы я созрел как мужчина и взял на себя ответственность за семью, которой у меня нет.

— У тебя есть я.

— Прости… но ты знаешь, что…

— Нет. Не знаю. Знаю только, что мне этого недостаточно.

— Даже если позволяю тебе мной пользоваться?

— Даже если позволяешь.

— Даже если я удовлетворяю твои потребности?

— Есть другие темы для шуток.

— Ангела! Ну хорошо, хорошо… я серьезен как никогда.

— Ты не вечно будешь молодым. Ты и сейчас уже не юноша. Подумай об этом.

— Я думал.

— Подумай еще раз. И подумай о нас. Я пошла в душ.

Ему тридцать семь. Полицейский комиссар уголовного розыска. Получил звание в тридцать пять, что само по себе рекорд не только в их гетеборгском управлении, но и во всей Швеции. Но для него это не имело особого значения. Разве что не так часто приходилось выслушивать очередной приказ начальства.

Он чувствовал себя молодым и сильным. Поначалу. Теперь уже не так уверен. За короткое время он постарел лет на пять. Или даже десять. Следствие, которым он занимался всю весну, было настолько мучительным, что он даже раздумывал, стоит ли оставаться в полиции. Изображать некое активное противостояние круговороту зла в природе.

Он взял отпуск и провел неделю, бродя по лапландской тундре с ее никогда не заходящим солнцем. Потом вернулся и продолжил работу, но что-то было не так. Он пытался ни о чем не думать. Лето и отпуск. Перестал бриться. Отпустил волосы — теперь они не только закрывали уши, но и подбирались к плечам. Он с удивлением заметил перемены, подойдя к зеркалу. «Эта новая внешность лучше отражает мою сложную натуру, — сказал он вслух, высунул язык и скорчил рожу. — Оттого-то я такой замечательный полицейский. Сложная натура — вот что важно».

Эрик в одиночестве сидел за столом в кухне — Ангела попрощалась и ушла домой. Впрочем, не совсем в одиночестве — общество ему составили два поджаренных ломтя хлеба и кружка чаю. Лицо опять покрылось потом. Двадцать девять градусов в тени, он только что посмотрел на термометр на балконе. Одиннадцать часов. От его второго за лето отпуска осталось четыре дня. Будем продолжать отдыхать.

Зазвонил телефон. Он неохотно поплелся в прихожую и взял трубку.

— Эрик Винтер.

— Это Стив, если ты меня помнишь.

Английский язык с шотландским акцентом.

— Как можно забыть кройдонского рыцаря?

Стив Макдональд, комиссар полиции в Южном округе Лондона. Они работали вместе в начале года над одним запутанным делом и подружились. Во всяком случае, Эрику казалось, что подружились. Стив приезжал в Гетеборг, Эрик ездил в Лондон. Но они не виделись с того весеннего вечера, когда сидели в квартире Эрика и утешали друг друга. Следствие завершилось. Преступление раскрыто, дело закрыто.

— Погоди-ка, это же ты у нас рыцарь… Сверкающие доспехи и все такое.

— С этим покончено.

— Что?!

— У меня недельная щетина. И волосы до плеч. Не стригся месяца три.

— Это, наверное, я повлиял на тебя таким образом… А я-то наоборот: пошел на Джермин-стрит. Надо, думаю, купить костюм от Бальдессарини. Буду выглядеть авторитетно. А то, задержись ты у нас в отделе, все стали бы выполнять не мои приказы, а твои.

— Ну и как?

— Что — как?

— Купил костюм?

— Нет. Обычный человек не в состоянии одеваться, как ты. Кстати, давно хотел спросить: тебе и вправду не надо ждать зарплаты в конце месяца? Можешь пойти и купить все, что хочется?

— С чего ты взял?

— Ты сам сказал. Я спросил, а ты ответил. Весной.

— Разве? Должно быть, я был так занят, что не особенно прислушивался к глупым вопросам.

— То есть ты тоже зависишь от жалованья?

— А ты как думаешь? Немного денег в банке есть, но не разгуляешься.

— О, как приятно слышать!

— А какое это имеет значение?

— Не знаю. Может, имеет. Хотел уточнить.

— И поэтому позвонил?

— Хотел спросить, как твои дела. Весной тебе досталось.

— Да.

— И?..

— Что?

— Как дела?

— Жарко. Новый температурный рекорд. Лето должно бы уже кончиться. У меня пока еще отпуск.

— Спасибо за альпийский снимок.

— Это не Альпы. Лапландия. Из Швеции выезжать не надо.

— Whatever… [1]В любом случае спасибо.

Они помолчали. Потом Макдональд осторожно прокашлялся.

— Не пропадай. Звони иногда.

— Может, приеду к Рождеству. Похожу по магазинам.

— Сигары? Сорочки?

— Джинсы.

— Будь осторожней, а то станешь как я.

— Могу ответить тем же.

Они попрощались. Винтер положил трубку, и у него внезапно закружилась голова, так что он ухватился за телефонный столик, чтобы не упасть. Через несколько секунд все прошло. Он вернулся в кухню и отхлебнул глоток успевшего остыть чая. Подумал, не заварить ли свежий, но вместо этого отнес кружку и тарелку в мойку.

Он надел шорты и хлопковую сорочку с короткими рукавами. Ноги сунул в сандалии. Положил бумажник в нагрудный карман и проверил, на месте ли ключи. В кармане шорт, он их и не вынимал со вчерашнего дня. Мобильный… лежит на тумбочке в спальне. Ну и пусть лежит.

Он уже взялся за ручку и услышал чью-то возню за дверью. Не успел он подумать, что это наверняка почтальон, как догадка тут же подтвердилась: под ноги посыпался ворох бумаг. Полицейская газета, два конверта из банка, свежий номер журнала в белом мягком пакете, извещение о посылке, вес больше килограмма, ждет его на почте. Все белое, белое, и цветным пятном — открытка. Стив Макдональд в Хайланде.