Испытание киллера - Лев Пучков Страница 2

Вытащив из бардачка подзорную трубу — непременный аксессуар всех моих акций во благо ПРОФСОЮЗА, — я настроил ее на максимальную дальность и принялся наблюдать за северо-западной оконечностью шоссе. К месту будущего происшествия спускаться было пока рановато. Разумеется, было бы неплохо все приготовить заранее, не спеша, с чувством, толком, расстановкой. По шоссе через каждые полминуты в обе стороны проносится транспорт, и перерыва в систематическом движении не предвидится. А транспортом этим зачастую управляют весьма любопытные мужики, каждый второй из которых не поленится притормозить, чтобы в деталях ознакомиться с довольно необычным явлением, заготовленным мною для клиента.

Учитывая это обстоятельство, я на данном этапе сделал лишь то, что ни у кого любопытства не вызывает: у правой обочины воткнул в землю полутораметровый ивовый прут, а посреди мертвой клумбы, разделяющей встречные полосы, вбил проволочную скобку. И, загнав свою «Ниву» на холм у дороги, принялся ожидать клиента. От момента, когда я окончательно идентифицирую визуальные параметры клиента с реквизитами, указанными в исходных данных, до приближения его автомобиля к месту совершения акции пройдет что-то около четырех-пяти минут. За это время я успею сделать то, что необходимо, даже если буду перемещаться пешком.

На всем протяжении шоссе от Вознесеновки до городских окраин нет более симпатичного поворота, чем этот. Товарищ, который планировал шоссе, наверняка предполагал, что в один прекрасный момент кому-то понадобится скинуть кого-то именно в этом месте.

Сами судите: шоссе ныряет в пологую ложбину между холмами и плавно поворачивает влево. В самом начале поворота, метрах в четырех от правой обочины, начинается могучий овраг, примыкающий к дороге на протяжении километра. Ограждение? Ну, разумеется, вот оно: полосатая рельса на стойках тянется в метре от обочины и выглядит вполне надежно. Только ограждение моему делу не помеха. Расчеты показывают, что при правильном подборе материала и точном сопоставлении успех гарантирован на двести процентов. Аксессуары на месте: в багажнике и на заднем сиденье. Можно смело утверждать, что все в ажуре: акция почти завершилась (тьфу! тьфу! тьфу! — через левое плечо).

— Все тип-топ, Бакланов, все в норме, — пробормотал я, успокаивая себя. — Беспокоиться нечего — нет причин.

Беспокойство, однако, от этого не исчезло. Смутное недовольство, возникшее с утра по прочтении исходных данных, окрепло и сформировалось в полновесную безотчетную тревогу, которая стальной занозой впилась в сердце и не желала самоуничтожаться.

Мое шестое чувство, периодически просыпающееся где-то внутри в самые неожиданные моменты, настойчиво кричало: «Что-то не так!!! Тормози, Бакланов!!!» Только куда уж тормозить! Механизм запущен, все идет вроде бы и без моего участия, само собой. Я винтик. Маленькая деталь хорошо отлаженной машины уничтожения…

С северо-запада, где шоссе вытягивается в тонкую ниточку, показался «Мерседес-600». Вздрогнув, я натужно сглотнул и сильнее вдавил окуляр под бровь. Ну-ка, ну-ка… Спустя полминуты мне удалось рассмотреть номер машины и контуры лица мужика, сидящего радом с водителем. Это был товарищ Снегов.

— Ну здравствуй, мой хороший, — пробормотал я, поворачивая ключ в замке зажигания. — Не забудь всем близким приветы. — И начал медленно спускаться с холма по заросшей густой травой грунтовке.

Уже выбравшись на шоссе, я вдруг обнаружил, что голова моя совсем не очистилась от мрачных раздумий. Напротив, смятение обуревало меня все сильнее и сильнее. А между тем до начала активных действий оставалось около трех-четырех минут. В этой жизни я много раз ходил рядом со Смертью и прекрасно знаю: если ты не сумел выбросить из головы все лишнее, лучше на операцию не идти! В противном случае ты либо кандидат в покойники, либо обгадишь дело на все сто процентов. Будучи молодым лейтенантом, я дважды негласно отстранялся от участия в операциях: оба раза ротный (дай бог ему здоровья!) точно улавливал, что я пребываю в сумеречном состоянии.

Сейчас, однако, другая ситуация. Провал акции неизбежно ведет за собой суровое наказание (см. выше). А потому остается единственный выход: за две минуты поднапрячься и привести себя в состояние полного душевного равновесия.

Ритмично дыша по системе, я, как рекомендует Карнеги, принялся лихорадочно расчленять свою тревогу на составляющие, чтобы потом, по отдельности, их было легче проигнорировать к чертовой матери.

Так-так, что там у нас? Срок и навязывание способа ликвидации? Ну, это можно смело проигнорировать. Не надо забывать, что в ПРОФСОЮЗЕ трудятся обычные люди. С присущими им слабостями и недостатками. Кто-то что-то забыл, кто-то где-то напутал, и вот — нате вам! Аврал! Как в обычной организации. Это даже радует: не монстры рулят ПРОФСОЮЗОМ, простые ребята из плоти и крови. Хорошо! Но ведь ранее таких авралов не случалось? Ну, не случалось. А сейчас вот случилось. И все, хватит об этом! Минус один фрагмент, потопали далее.

Далее: личность жертвы и район выполнения заказа. Хм… Да, это требует вдумчивого анализа. Все предыдущие акции я разрабатывал и осуществлял вне региона, в котором имею честь проживать. Для удобства перемещения и безболезненного выпадания из обычной жизни ПРОФСОЮЗ снабдил меня симпатичной «Нивой» в прекрасном техническом состоянии и не менее симпатичным алиби.

«Ниву» я по официальной версии вроде бы выиграл в карты при смутно прослеживающихся обстоятельствах (мой патрон, кстати, весьма заинтересовался этим фактом, так что пришлось, что называется по ходу действия «лепить отмазки» и беспокоить Диспетчера по экстренному телефону). А для того чтобы не создавать в каждом конкретном случае одноразовое алиби, профсоюзные мыслители соорудили мне качественную легенду на все случаи жизни. В один прекрасный день у меня внезапно «прорезался» дар живописца, доселе крепко спавший где-то в глубине подсознания.

Вначале мои близкие немало удивлялись такому чуду, но вскоре все привыкли — люди ко всему привыкают. По истечении некоторого времени уже никого не удивляло, что я за счет выходных мог попросить недельку отгулов и умотать куда-нибудь к черту на кулички: впитывать в себя неповторимые образы живой природы. По окончании акции в условленном месте я изымал холст с недурственно выполненным пейзажем, в котором явно чувствовалась рука мастера. Прибыв на хаус, я ставил холст в раму и полуторадюймовым гвоздем прибивал картину к стене в кабинете отца, где валялись пустые рамы, холсты, кисти, краски и прочая дребедень, создававшая иллюзию творческого беспорядка.

Алиби было на все сто. Никто почему-то не усомнился, что я художник настоящий. Шеф мой всячески потворствовал этому увлечению — я бы даже сказал, гордился моей творческой устремленностью, столь необычно посетившей меня уже в зрелом возрасте. Знал бы он, что за этим кроется!

Итак, сегодня я впервые выполнял акцию вблизи родного Новотопчинска. И совсем без легенды, поскольку сегодня был выходной — я мог шляться без присмотра где душа пожелает. Очень, очень странно. Если же приплюсовать к этому обстоятельству особенности личности клиента, возникал весомый повод для вдумчивых размышлений на тему: «К чему бы это?»