Жена убийцы - Виктор Метос Страница 2

— Что Тэра натворила на этот раз? — сказала Ярдли, ответив на звонок.

— Думаю, вам лучше поговорить с мистером Джексоном. — Денизе, школьному секретарю, удавалось добиваться того, что в ее голосе одновременно звучали сочувствие и твердость. — В настоящий момент Тэра у него в кабинете. Вы можете приехать?

— Хорошо. Если возможно, через полчаса.

Взяв свой кожаный портфель, Ярдли встала, собираясь уйти, но тут увидела в глубине зала суда двух мужчин в темных костюмах. У одного спереди на шлевке брюк болталось заламинированное удостоверение агента Федерального бюро расследований, чтобы проще было входить в здание суда с огнестрельным оружием. Волосы у него были до плеч; Ярдли знала, что в свое время начальство в Лас-Вегасе не раз отчитывало его за них, однако теперь он носил их как знак почета. Кейсон Болдуин частенько повторял ей: «К черту Джона Эдгара Гувера ^[1] и его прилизанных пай-мальчиков!»

Рядом с Болдуином стоял невысокий коренастый латиноамериканец с выцветшим пятном старой, частично выведенной татуировки, торчащим из-под правого рукава.

— Тридцать лет за то, что он заманил вышедшую из церкви девочку в свою машину и потом сделал с ней то, что он сделал? — сказал Болдуин подошедшей Ярдли. — По-моему, этот приговор можно считать пожизненным сроком.

Джессика улыбнулась. Болдуин по-прежнему выглядел так же, как и в тот короткий период, когда у них был мимолетный роман… Сколько же времени прошло с тех пор!

— Перед правосудием все равны, или это уже не правосудие. Такой срок предусмотрен Уголовным кодексом, поэтому я его и попросила.

— Сделка со следствием прошла, поскольку у этого типа в прошлом еще не было проблем с законом, но он все равно тот еще подонок.

— У него тоже есть права, как и у всех остальных. И я не собираюсь их у него отнимать.

— У тебя всегда было мягкое сердце, — усмехнулся Болдуин. Взглянув на своего напарника, сказал: — Это Оскар Ортис. Оскар, это Джессика.

Как раз в этот момент Ортису пришло текстовое сообщение, и он, глядя в свой телефон, сказал:

— Привет!

Ярдли отступила в сторону, пропуская родственников Дональда Бэрроу, направляющихся к выходу из зала. Все они подчеркнуто отворачивались от нее, кроме его матери, которая посмотрела ей в лицо красными от слез глазами и сказала:

— Надеюсь, у вас есть сын и с ним произойдет то же самое. И тогда вы поймете, что это такое — сознавать, что твой мальчик умрет в клетке!

Ярдли молча дождалась, когда они покинут зал суда.

— Лучше скажи своему сыну, чтобы перестал гневить Господа, — пробормотал Ортис, когда они вышли, — и у него все будет в порядке.

Бросив на него взгляд, Болдуин повернулся к Джессике и спросил:

— Мы можем поговорить?

— Я не могу. Мне только что позвонили из школы, где учится Тэра. Я должна срочно ехать туда.

— Это всего на одну секунду.

— У меня машина на подземной стоянке. Мы можем поговорить по дороге туда.

— Нет. Я бы хотел поговорить с глазу на глаз. Если можно. Обещаю, много времени это не займет.

У Ортиса также было серьезное лицо. Ярдли перевела взгляд с одного фэбээровца на другого. Что-нибудь пустяковое можно было бы решить по телефону. Болдуин приехал сюда лично — он собирается просить ее о чем-то таком, что, как он прекрасно понимает, ей не понравится.

— Ну хорошо. Но у меня есть всего несколько минут.

* * *

Федеральный суд находился в приземистом четырехэтажном здании из стекла и бетона на Второй улице в Лас-Вегасе, которое кое-кто называл «Кубом боргов» ^[2], чего Ярдли не понимала.

Комнаты для переговоров были просторные, с массивными дубовыми столами и окнами, выходящими на обсаженные пальмами улицы. Сев, Ярдли поставила портфель на пол. Ортис закрыл дверь.

— Значит, ты пригвоздила «Похитителя с Гаррет-стрит», — сказал Болдуин. — Громкое получилось дело. Местным жителям повезло, что этот Бэрроу никого не убил.

— Все лавры принадлежат девочке, которая смогла от него сбежать. Не тяни, Кейсон, выкладывай свою просьбу.

— Какую просьбу?

— Ты хочешь о чем-то меня попросить и боишься, что я тебе откажу. Вот почему ты пришел сюда лично, в разгар дня, когда, как тебе известно, я больше всего стремлюсь вернуться домой и потому могу согласиться, просто чтобы от меня побыстрее отвязались. Так что не трать время напрасно. Выкладывай, что там у тебя.

Смущенно кашлянув, Болдуин посмотрел на Ортиса, которого, похоже, позабавило то, как легко она раскусила его напарника, и, включив планшет, протянул его Ярдли.

Фотография пары в спальне, сделанная от изножья кровати. Женщина с длинными черными волосами в черной майке и зеленых брюках, рядом с ней мужчина в черных спортивных трусах. Оба лежат ничком. Белое покрывало залито темной кровью. На стене, у них над головой, брызги артериальной крови, похожие на проделки гиперактивного ребенка с банкой краски. Ярдли поняла, что обоим перерезали горло.

От этого зрелища у нее по спине пробежала ледяная дрожь, и она тихо ахнула — похоже, агенты ФБР это услышали. Ярдли уже приходилось видеть эту сцену. И не один раз. Со временем воспоминания стали поразительно бледными и смутными, но сейчас они разом нахлынули вновь. Самым отчетливым был образ ее бывшего мужа Эдди Кэла, стоящего перед ней на кухне их маленькой двухкомнатной квартиры. На улице завывают полицейские сирены, сапоги спецназовцев, спешащих на второй этаж, грохочут по бетонным ступеням, она на последнем месяце беременности, а Эдди нежно кладет ей руки на плечи и говорит: «Извини, я пытался остановиться».

Это были последние слова, которые он сказал ей. И вот сейчас, по прошествии шестнадцати лет, эти слова всплыли в сознании Ярдли так отчетливо, словно она только что их услышала.

— София и Адриан Дин, — объяснил Болдуин. — Их обнаружили примерно месяц назад, в собственном доме в Северном Лас-Вегасе. — Он помолчал. — У них двое детей, в возрасте трех и семи лет. Они и обнаружили родителей утром. Ночью дети спали и ничего не слышали, из чего следует…

— Кейсон, зачем ты мне это показываешь? — перебила его Джессика.

Снова оглянувшись на своего напарника, Болдуин вывел на экран планшета следующую фотографию. Если б не другая одежда, она ничем не отличалась бы от предыдущей. Брюнетка с длинными волосами лежит лицом вниз в кровати, постельное белье серое, а не белое; мужчина в спортивных трусах и футболке, когда-то бывшей белой.